Настоящий формидабль. Часть 2

А еще эта кровать была на колесах!.. На больших широких колесах, и ее, наверное, можно было катать по всему полу.

Перехватив мой удивленный и восхищенный взгляд, Анжела сказала:

— Нравится тебе моя кроватка?.. Мне ее сделал папа. То есть ее сделали по его заказу, когда мне было пять лет.

— А ее правда можно катать?..

— Можно. Только она катается сама. Там есть специальный моторчик, и пульт управления. Когда мне хочется, я нажимаю на кнопочку, и езжу по комнате туда–сюда. Колеса большие и ковер им не мешает. А еще там есть укачиватель.

— Укачиватель?..

— Да. Я нажимаю на другую кнопочку, и кровать начинает качаться. Как колыбелька. Или как кораблик. Я представляю себе, что плыву по морю и незаметно засыпаю. А потом моторчик выключается сам собой. Ну, там стоит такой специальный таймер. Можно включить укачиватель на пять минут, на десять. Или больше, если хочется.

— Классно!.. Наверное, твой папа очень тебя любит.

— Конечно. Как и мама, конечно. А я очень люблю их. Они оба у меня просто необыкновенные!.. — сказала Анжела.

У нее сделалось мечтательное лицо.

Но, тут же встрепенувшись, она сказала:

— Так, давай–ка посадим куколок вот сюда, за этот маленький столик. Смотри, как твоя мама угадала! Эти стульчики очень хорошо им подходят!..

Анжела принялась рассаживать кукол на игрушечные стульчики.

А я вдруг подумал, что мне очень нравится на нее смотреть и слушать ее.

Конечно, Людка Карпухина была прекрасна и вообще, и в особенности в своем венке из подснежников. Но Карпухина была моей заботой и временами даже обузой. При виде ее мной овладевало чувство долга, и я уже не мог думать о ее красоте, и даже просто о ее внешности. Больше того, очень часто мне хотелось взять, и как следует отшлепать Карпухину, несмотря на ее красоту, рост и возраст.

И я точно знаю, что если бы дело дошло до этого, я бы не думал, красивая там попа у Карпухиной или нет — я бы просто наподдал ей как следует!.. Ну, чтоб хотя бы немного уменьшить количество пустого пространства у нее в голове.

С Анжелой — совсем другое дело.

Во–первых, она была в полном соответствии со своим именем ангельски красива. Во–вторых, мне хотелось смотреть на нее бесконечно, и при этом мной овладевало вовсе не чувство долга, а совсем другое чувство, от которого мне делалось как–то очень тепло и свободно. Ведь, в-третьих, в Анжеле было что–то такое, что очень мне подходило, что тянуло меня к ней и объединяло нас обоих.

«Интересно, — подумал я. — Она чувствует то же самое, или?..»

Почему–то мне страшно захотелось узнать ответ на этот вопрос. Но задать его напрямую, и вот так сразу, во время нашей второй встречи, я не мог. Ответ на него должен был прийти сам собой, он должен был сложиться в единую картинку, как мозаика, а изначальными элементами этой мозаики должны были стать слова, взгляды, мысли, произнесенные вслух и не произнесенные, а еще разные события, улыбки, игры, встречи и расставания…

Нет, пусть будут только встречи, расставаний не нужно.

Впрочем, без расставаний не может быть и встреч…

Вот так я углубился в свои мысли, держа в руках двух кукол в нарядных платьях–моделях, сшитых моей мамой, в то время как Анжела усадила на стульчики тех трех кукол, которые были у нее в руках.

Присев перед игрушечным столиком на корточки, она посмотрела на меня и сказала:

— Ну, что же ты?.. Давай их сюда!..

Я посмотрел Анжеле в глаза. И она спокойно ответила мне взглядом. Она сказала мне этим взглядом что–то такое, что подарило моей… нашей?.. будущей мозаике сразу несколько очень важных элементов.

Больше того, мне стало ясно, что она понимает!..

Она понимает меня. Она понимает все, о чем я думаю, и все, о чем я начинаю мечтать.

Потому что и она думает и мечтает о том же самом.

И, успокоившись, я улыбнулся, подошел ближе и тоже присел на корточки рядом с Анжелой.

Анжела сначала поправила подол моего платья, и только потом взяла у меня из рук кукол.

— Вот мы посадим их сюда, и пусть они сидят, в ожидании праздничного обеда!..

— А чем мы будем их угощать?.. Печеньем? Конфетками?..

— Тортиком!.. Вот.

И Анжела вытащила симпатичный пластмассовый тортик, который даже разделялся на дольки.

Большое блюдце с тортиком она поставила посередине стола, а пять долек из него разложила на маленьких тарелочках перед каждой куклой. Рядом она поставила маленькие чашки с крохотными ложечками.

— Вот! Пусть наслаждаются чаем с тортиком, и ведут светскую беседу.

— О чем они будут говорить?..

— Ну, о чем могут говорить девочки в гостях?.. О своих игрушках, нарядах, домашних животных, родителях, учителях, и еще о глупых противных мальчишках!..

Анжела хитро посмотрела на меня и хихикнула в очередной раз.

— В общем, пусть они пока посидят, а мы займемся кое–чем другим.

Анжела взяла меня за руку и подвела к пуфику.

— Садись. — скомандовала она мне. — Как надо правильно сидеть?.. Вот так, ножки вместе, платьице расправим… Все, сиди, пока я найду что нужно…

— Что?..

— Сейчас узнаешь… Где–то оно у меня тут было… И как раз того самого цвета…

Анжела принялась выдвигать и задвигать ящички в своих шкафчиках.