Настоящий Лужков. Преступник или жертва Кремля?

Когда газетчики пронюхали, что В. Батурин родственник и что он оскандалился, будучи премьером правительства Калмыкии, Ю. Лужков руками и ногами открещивался от брата жены, хотя и принимал его у себя в мэрии. Открещивался до тех пор, пока не заматерел в своем кресле, пока не понял, что наконец-то может дружить с кем захочет, делать все, что захочет, и сам черт ему не брат.

А названный брат ему – Т. Исмаилов и настоящий вызов общественности и порядочной части московской публики – поездка Ю. Лужкова в Турцию на открытие фешенебельного отеля, а также участие в праздновании юбилея своего друга, где членов столичного правительства – самого некоррумпированного (!) – одаривали на глазах у миллионов телезрителей.

В связях, порочащих его, заметен Парамоша.

И в то же время он естествен в каких-то своих порывах. На очередные выборы пришел голосовать без паспорта – забыл дома. Другой бы – кого вся Москва знает в лицо – проголосовал бы, поскольку ни одна комиссия не смела бы отказать, а Ю. Лужков голосовать не стал – развернулся и поехал за паспортом, всем продемонстрировал свое отношение к существующим законам. Но это – для публики и на публику. Как он их блюдет на самом деле, видно по тому, что он наворотил в центре столицы и на ее окраинах.

Не могу не отметить его внимательность и деликатность к тем, кого он принимает, точнее, принимал в своем Красном доме. Сижу как-то у него в кабинете довольно поздно, говорю какие-то слова, кажется, про майки с надписью «Антарктида», которые имеют, по утверждению самого Ю. Лужкова, лишь три человека в Москве, кроме него самого еще А. Чилингаров и Ю. Сенкевич.

– Ты знаешь, Артур Чилингаров в приемной сейчас. Может, пусть войдет, не помешает? – И смотрит на меня вопросительно.

Причем я уверен: если бы я сказал, что помешает, он бы его не пригласил.

– Конечно, нет, – ответил я, не задумываясь, а чуть позже мысленно отреагировал: надо же, на таком посту мужик, а меня, мелочь пузатую по сравнению с ним, спрашивает.

И еще был случай. Звоню ему из дома поздно вечером, он в это время говорил по другому телефону, а меня спросил:

– Ты откуда звонишь? Из дома? Тебе удобно будет перезвонить позже?

Не знаю, каков он на отдыхе, а на работе Ю. Лужков всегда спешит, всегда горит, всегда опаздывает. Пригласил меня однажды пообедать – для высших чинов мэрии есть отдельная столовая, куда везет и отдельный же лифт.

Когда-то он именно для важной публики и был устроен, открывается отдельным ключиком, который хранился у охранника, у лифта был (и, кажется, теперь есть) отдельный милицейский пост – словом, все, как у людей. С приходом разношерстной демократической публики в Моссовет, когда депутатов насчитывалось более трех сотен и они восседали не только в креслах мраморного зала, но и на лестницах и перилах в своих рваных джинсах и грязных отечественных кроссовках, пост упразднили среди прочих, в лифте могли кататься все желающие, хотя о его существовании мало кто знал. Но такая вольница и свобода продолжались недолго. После взрывов жилых домов, терактов в метро и на столичных магистралях милицейские посты везде восстановили, добавили еще и новых, ужесточили пропускной режим. Восстановили пост и запустили лифт с ключиком.

На этот раз нас сопровождал самый главный охранник Ю. Лужкова В. Шукшин, он открыл ключиком дверь, мы спустились в столовую. Ю. Лужков заказал на второе котлету, а я отбивной шницель. Он быстро проглотил и первое, и второе, запил – не помню чем – и вскочил со стула.

– Вы ему принесите все, что скажет, и запишите на мой счет, – быстро скомандовал официантке – и был таков, только его и видели. Я не успел даже рта раскрыть, чтобы сказать, что не все у него спросил, не все записал. Если бы заказал котлету, как он, то успел бы сесть на хвост и все сделать, что запланировал. А так – умылся.

И почти последнее – о демарше с купанием в проруби на 8 Марта. Накануне очередного такого праздника позвонил приятель: приезжай, дескать, в Серебряный Бор, городские власти в проруби будут купаться, как и в прошлом году. И, кстати, все газеты к этому дню раззвонили, и по всем «ящикам» – большим и малым – было сказано.

Поехал, предварительно созвонившись с Аркашей Климовым, моим безответным фотокорреспондентом с давних пор, который снимал и в прошлом году.

Не успел я поздороваться с приятелем, добравшись до места действия, – как за спиной затормозила машина. Из нее вышел Ю. Лужков, его жена, А. Чилингаров. Я обратил внимание на то, что жена не похожа на женщину, которая собирается рожать, – а ведь еще полгода назад вся Москва обсуждала ее беременность. Но то ли это была очередная сплетня, то ли она не стала рожать – не знаю.

Едва Ю.М. вышел из машины, поздоровался, я спросил: купаться будете?

– Не знаю, – ответил он, – но плавки взял…

– А я не буду, не в форме…

Приятель пристал к нему: снимите, дескать, кепочку.

– А что – не нравится? – спросил Ю. Лужков, снимая кожаную маленькую, наподобие восьмиклинки, кепочку и надевая спортивную шапочку.