Настоящий папа для хоккеиста (СИ)

Не знаю — почему, но мне было важно, чтобы он продолжал играть в хоккей. Может, потому, что я видел в нем потенциал. Да, он еще был слишком мал, чтобы стать профессиональным хоккеистом, и да, это было странно, когда чужой дядя приходит на игры соседского пацана, но… Я приходил. Видел, как он играл. И был уверен, что если он продолжит, то его ждет большое будущее.

Какое лично мне до всего этого дело? Хрен его знает. Об этом я не задумывался. Наверное, понимал, что ответ, который я могу получить, не совсем вписывался в мою нынешнюю картину мира.

Не знаю, что в моем взгляде увидел Никита, но недовольно вздохнув, он поплелся за своей формой. Ира все также не приходила в себя. Благо, до машины идти было недалеко.

Моя ласточка, которой не удалось покатать меня с утра, приветливо мигнула фарами, когда Никитка, которому я сказал, где в моей куртке лежат ключи, нажал на брелок. Мальчик открыл заднюю дверь, я аккуратно, стараясь не потревожить больную ногу, и ни обо что не ударить Иру, положил ее на сиденье. Но она все равно слабо застонала. Правда, этот звук был для меня скорее благословением. Раз не молчит, значит — жива, а это сейчас было самое главное.

Никитос порывался было взгромоздиться на сиденье рядом с матерью, но я вовремя его одернул.

— Куда? Там места нет. Садись спереди.

Машина у меня, конечно, большая, но Ира, хоть и миниатюрная, в лежачем положении заняла все пространство сзади.

— Мне нельзя, — нахмурился пацан. — Тебя могут оштрафовать.

— Ничего, — отмахнулся, помогая ему залезть в машину и пристегивая ремнем безопасности. — Это все ерунда.

Никита прикусил губу и неуверенно кивнул, глаза его то и дело обращались к зеркалу заднего вида.

— Все будет хорошо, — я поймал его взгляд, когда сел рядом на водительское сиденье, предварительно закинув в багажник сумку с хоккейной формой.

Чуть сжав плечо, пытаясь приободрить, дождался слабой улыбки, от которой он тут же поморщился. Синяк с каждой минутой проявлялся все сильнее. От его вида мне еще больше захотелось из-под земли достать папашу и закопать. Да так, чтобы он ни за что не выбрался. Причем, закопать живьем. Это было обязательным условием.

Осторожно тронувшись с места, поехал с черепашьей для меня скоростью. Хотелось втопить педаль газа в пол и мчаться к больнице на всех порах, но я не мог рисковать. При достаточно резком торможении Ира могла свалиться с сиденья, а от этого ей сделалось бы только хуже. Может, надо было все-таки позволить Никите сесть рядом с матерью? Положил бы ее голову себе на колени и держал бы, на случай чего.

Но было уже поздно что-либо переигрывать. Останавливаться и терять драгоценные минуты, я не хотел. К тому же, мы почти приехали. Хорошо, что Стас работал в центральной больнице города, а не на окраине.

Потратив еще какое-то время на то, чтобы припарковаться, вытащить Иру из машины и добраться до приемного покоя, я, наконец, сдал молодую женщину под присмотр засуетившейся, стоило ей услышать, что мы от Карпина, медсестры.

Придержал Никитку, который хотел последовать за матерью.

— Пойдем, обработаем твой синяк, — мягко развернул его в противоположную сторону. Насколько я помню, кабинет Стаса находился на втором этаже. Удостоверившись в этом у пробегавшей мимо медсестрички, повел к нему мальчика.

Карпина мы встретили выходящим из кабинета.

— У тебя же должна была быть операция, — поприветствовал друга, хлопнув по плечу.

— Мне сказали, что ты приехал, поэтому, прекрасно зная, что ты не будешь нарезать круги в приемном покое, решил встретить тебя здесь, — хмыкнул Стас. — А операция уже закончилась. Ничего интересного — пара разрезов и дело готово.

Я покачал головой. На моей памяти для Карпина лишь несколько случаев были интересными. Один из них — когда он по кусочкам собирал разбившегося в аварии автомобилиста. Все остальное для него — ерунда, не стоящая его внимания.

— Привет, малой, — поздоровался он с прячущимся у меня за спиной Никиткой.

Нахмурился, тут же разглядев синяк. Покачал головой, кивнул в сторону шкафчика с препаратами первой помощи.

— Для его матери мы освободили сто шестую палату. Я осмотрю ее, вернусь и сообщу — можно ли навестить.

— Хорошо, спасибо, — выдохнул с благодарностью, почувствовав, что узел, сжимавший все мои внутренности последний час, начал расправляться.

Ира в больнице, в надежных руках. Никита тоже под присмотром. Сейчас обработаем его синяк и поговорим. Во-первых, надо бы выяснить, есть ли, где ему переночевать, в больнице он это сделать не сможет, а, во-вторых, мне надо знать, что же все-таки произошло у них в квартире.

Стас молча вышел из кабинета, тихо прикрыв за собой дверь. Я усадил оглядывающегося вокруг себя мальчика на стул, достал из аптечки мазь от ушибов и синяков, обезболивающие таблетки, налил воды в стакан. Сунул ему в руки, Никита молча выпил. Пока я обрабатывал синяк, он не проронил ни звука, лишь пару раз вздрогнул.

Закончив, сел напротив мальчугана, подтянув к себе стул.

— Когда я смогу увидеть маму? — тихо спросил он, не встречаясь со мной взглядом.