Настоящий полицейский

«Козья тропа», — ответил брат, — «только отсюда можно попасть туда».

— Куда?

«В будущее».

Они выехали из-за ворот, и Игорь увидел, что от этого мира – мира забвения и черных туманов осталась только площадь. Все фронты черного тумана соединились, окружив их сплошным кольцом. Он уже не видел детей. Видел только, как таинственная энергия пожирает церковь и как словно шоколадная плитка ломается ее крыша, на которой они с Лоттой провели последнюю ночь.

Из-за часовой башни, показался рухнувший столб, а за ним – дом мэра. Игорь увидел распахнутую дверь и Лотту, лежавшую на полу. Черный туман хозяйничал в доме – выходил из окон, спускался с крыши и прежде чем, его скрыла компрессорная станция, он увидел, как тело Лотты исчезло в нем.

«Прощай, Лотта», — сказал про себя Игорь и посмотрел перед собой.

Макс похлопал его по плечу.

«Как ее звали?», — спросил он.

— Кого?

«Девочку, с которой ты простоял всю ночь у столба».

— Лотта, — сказал Игорь, серьезно глядя в лицо брата и добавил жестами по буквам:

«Л-О-Т-Т-А».

Макс внимательно следил за его руками, будто это значило для него не меньше, чем для Игоря.

«Держись», — повторил он после этого и что-то нажал на сенсорном кубике. Машина рванула и стремительно полетела вперед. Черный туман будто почувствовал настоящую добычу и бросился к ним со всех сторон. Перед тем, как машина пробила доски, преграждавшие путь в шахту, Игорь успел заметить, как последний кусочек этого странного мира – небольшой куст у забора исчез в кромешной тьме. И глаза человека, стоявшего на горе справа. Он выглядел все таким же спокойным.

Чудовищная сила прижала их к сиденьям, но ненадолго. Все кругом исчезло. Игорь почувствовал, что несутся они не вниз, а вверх, но через несколько секунд они остановились. Хотя это больше походило на парение в воздухе.

Игорь огляделся. Повсюду – наверху, впереди, сзади и под ними в бесконечном пространстве разноцветные огни вытягивались в линии, которые искривлялись причудливым неестественным образом, множились, связывались между собой, образуя странные формы, которые пропадали и мгновенно появлялись, теряясь в невидимых глазу измерениях. Те, что были ближе походили на пульсирующие потоки. Чем-то это напомнило картины Петрищева.

Он посмотрел на брата, намереваясь спросить, что происходит и увидел, что тот плачет.

— Макс! Что с тобой?!

Но он уже догадался, и сердце сжалось от боли. Не потому, что они остановились – понять было невозможно, движутся ли они, стоят или падают, а по тихому свисту слева. Дверь открылась только с его стороны.

«Прости, Игорь, — сказал Макс, — дальше я должен ехать один».

Игорь нахмурился и посмотрел на него, не желая верить его словам, но что-то подсказывало, что этот мир не так уж сильно отличается от их мира.

— Макс, что это значит?!

«По-другому не получится, Игорь».

Руки его впервые сбивались, пытаясь составить предложение.

Игорь посмотрел в пустоту слева от себя и увидел дверь в их комнату. Та самая двустворчатая дверь с потертой пластмассовой ручкой просто висела в пустоте метрах в десяти от машины. К ней вела едва заметная дорожка накрытая клубами пара.

«Это все ненадолго, — сбиваясь, прожестикулировал брат. — Тебе надо идти».

— Ты уверен?

Макс кивнул.

— А ты? Что будет с тобой?

«Со мной теперь все будет в порядке. Благодаря тебе».

— Но…

Брат замотал головой.

«Быстрее, Игорь!»

Игорь еще раз посмотрел на брата и увидел, что лицо его стало расплываться.

— Мы еще увидимся, Макс? — спросил Игорь, и понял, что тоже не может сдерживать слез.

«Не знаю», — ответил Макс и потянулся к нему. Они крепко обнялись. Игорь ощутил его дыхание возле собственного уха, потом отстранившись, посмотрел в его глаза. Глаза живого брата, так и не сумевшего вырасти. Но разве этого мало? Разве это не стоило всего, что случилось?

Игорь осторожно поставил ногу в пустоту за дверью и ощутил под паром грунтовую твердь.

До знакомой двери, «которая всегда закрывалась сама» было не больше десяти земных шагов. Он выбрался из машины, прошел по «дорожке», положил руку на знакомую пластмассовую ручку и обернулся.

Макс сидел в парящей машине. Игорю вдруг показалось, что он уже когда-то давно видел именно эту картину. Возможно, в одном из снов вскоре после его исчезновения, но совершенно точно его брат вот также точно парил среди разноцветных и бесконечно далеких звезд и галактик, застывших в суперпозициях чужеродных вселенных на желто-красной футуристической машине. И та же куртка со стоячим воротом, делавшим его похожим пилота, со звездами и лунами и рука, поднятая на прощание и детское лицо, в котором всегда было очень мало детского.

Он уже исчезал, становился прозрачным и в самой этой сумрачной пустоте, как будто тоже глушили свет. Огни, линии и многомерные фигуры причудливых форм вокруг бледнели, становились монохромными, истончались, отступали во тьму. Дорожка таяла, как и все вокруг на бесконечные меры пространства и времени. Твердь под ногами становилась вязкой как мартовский снег. Только дверь оставалась настоящей, осязаемой и прочной, она дребезжала под рукой, будто в нее с другой стороны колотил ветер.