Настойчивый Муз или Рецепт аврального дописания (СИ)

Лену я тоже не торопил. Она за время наших «полевых испытаний» устала не меньше меня. Хотя по ее внешнему виду это было не очень-то и заметно. Глаз горят, «руки чешутся», сама про себя что-то бормочет невнятное. А на лице такое выражение предвкушения и ехидства, что прямо самому захотелось побыстрее узнать, что она там опять для своих бедных героев придумала?

Еле успел ее за руку перехватить и завернуть на кухню, пока она к себе не рванула, ваять свою «шыдевру». Категорически заявил, что пока не поест, за комп не сядет: лично буду удерживать и с ложечки кормить. Что на меня такое напало — не знаю, но почему-то я почувствовал ответственность за эту увлеченную творчеством девчонку, готовую не есть, не спать и вообще забыть про адекватное восприятие окружающей реальности, если ее вдруг накрывает этим странным и сложно объяснимым состоянием Вдохновения!

Наверное, мы действительно в ответе не только за тех, кого приручили, но и за тех, кого по неосмотрительности уворовали. Прочем, я в своем поступке не раскаивался ни на мгновение. Если потребовалось, провернул бы эту операцию вновь. И пусть соседство с не всегда вменяемой писательницей знатно потрепало мне нервы, зато процесс работы над книгой идет просто невероятными темпами! Простоев больше нет, читатели в восторге, сестра — счастлива. Что еще нужно?

Признаться честно, по вечерам, после выкладки очередной проды я частенько сидел за ноутом у себя в комнате, почитывая комментарии со словами благодарности автору и предположениями относительно дальнейшего развития событий. Вот книгу принципиально почему-то не читал, а комментарии — с удовольствием!

Кстати, заметил еще и то, что с момента начала регулярной выкладки прод, читателей у Лены заметно прибавилось. Но ей об этом пока не говорил. Потом порадуется. А сейчас нечего от самого процесса написания отвлекаться, пока она «в ударе».

Вот только загонять себя я ей тоже не позволял, поэтому и стал следить хотя бы за питанием, коль уж ночные посиделки за компом прекратить было не в моей власти. Хотя иногда мелькали шальные мысли, каким образом я мог бы ее от этого отвлечь к обоюдному удовольствию, и я позволял себе пофантазировать на эту тему, но в реале никаких шагов по их осуществлению, естественно, не предпринимал. Дело — прежде всего. Да и не хотелось подвергать угрозе только-только сложившееся перемирие. Поэтому примерил на себя амплуа заботливого друга и вовсю этим пользовался, пока Лена не прочухала некоторую натянутость этого образа. Как сегодня за ужином, например.

Правда, хватило моей угрозы ненадолго. Поклевав что-то со своей тарелки, Лена вдруг замерла, залипнув невидящим взглядом на одной точке. А я даже есть перестал, боясь прервать явно бешеную работу мысли, сталкивался уже с таким раньше и понимал, что мешать тут — чревато. Прошла почти минута, прежде чем девушка вздрогнула, широко улыбнулась и не сказав ни слова, сорвалась с места, опрометью выбегая из кухни.

Я только мысленно махнул рукой и принялся спокойно доедать ужин. А после того, как вымыл грязную посуду, прошел в гостиную и устроился в кресле с книгой. Подниматься к себе не стал, так как опасался, то при виде кровати просто упаду на нее и вырублюсь. А здесь еще как-то возможно было бороться.

Однако вместо того, чтобы читать почему-то вдруг задумался: о том, что сейчас происходит, о своей невольной пленнице и о нашем странном, но в целом увлекательном общении. До появления Лены здесь, я и предположить не мог, что во мне настолько сильна авантюрная жилка. Не будь ее, я бы ни за что не решился бы сначала на акт откровенного похищения человека, а потом на участие во всех предлагаемых ею «опытах».

Ведь действительно, рядом с ней ощущаю себя порой, как бесшабашный мальчишка, а не взрослый, хладнокровный, уверенный в себе мужчина. Каким привык считать себя сам, каким виделся подчиненным и деловым партнерам. Разве что бабушки иногда вспоминала, что в детстве я был еще от «сорвиголова», но со временем повзрослел, остепенился.

А когда пришлось принимать на себя частичное управление семейным делом, и вовсе заматерел. Пришлось исполнять долг, оправдывая доверие, возложенное на меня дедом, в связи с полной неспособностью отца к ведению бизнеса. И хотя успехи мои на этом поприще были весьма приятны моим родным, не скажу, что мне самому они доставляли такое уж сильное удовольствие. Удовлетворение — да, поднятие самооценки — несомненно, довольство своим благосостоянием и уровнем жизни — разумеется, тоже! Но не радость. Видимо, не хватало мне какой-то жесткости, азарта, беспринципности, которые отличали самых видных акул делового мира.