Настойчивый мужчина

Как я угодила в такое положение? — спрашивала она себя, автоматически сворачивая к своему дому. Я только позволила дочке пригласить ее начальника на домашний обед. Кто же думал, что я сама попаду в сети любви?

Голова шла кругом. Лора вцепилась в руль, словно пыталась удержать ускользающую реальность.

Любовь? Кто сказал про любовь? О ней не было сказано ни слова. Невозможно влюбиться за пару дней. Или возможно? Но главное — я не хочу влюбляться. У меня нет времени на это.

Любовь? То, что она чувствовала, было несбыточной мечтой, а не любовью. Несбыточной мечтой, запоздалым пробуждением чувственности и желанием удержать уходящую молодость. Она не могла влюбиться. Любовь — это для таких, как Меган, Брук и Дон, а не для вдовы тридцати девяти лет.

Любовь? Лора засмеялась. Затем всхлипнула и поперхнулась. О Боже! Если Хэнк только заподозрит, что у меня такие мысли, больше не придется беспокоиться и рассказывать о нем Меган, потому что он сразу уйдет.

— Я и не собираюсь влюбляться, — громко, убедительно произнесла Лора, сидя в машине.

Поздно! — прозвучал у нее в голове ответ.

Проклятье, с горечью подумала Лора. Переходный период всегда труден — и для детей, и для их матерей.

— Черт с ней! — Хэнк сделал большой глоток холодного пива.

— Чтоб они все сдохли! — грубовато дополнил мужчина, сидевший напротив Хэнка за стеклянным кухонным столом, и приподнял банку.

— Люк! — Хэнк резко оборвал его. — Ты забыл, что твоя дочь — женщина?

Люк Брэнсон хмуро смотрел на брата.

— Да, — вымученно улыбнулся он. — Но, понимаешь, я не думаю о Лин как о женщине. Я думаю о ней только как о своем ребенке. — Боль исказила его лицо, и он грохнул пивной банкой об стол. — Проклятье, Хэнк! Я потерял ее. Я потерял своего ребенка.

Хэнк мог только представить, какую боль испытывает человек, потеряв ребенка. Но он видел страдание на лице Люка, слышал боль в его голосе, когда Люк рассказывал, как пытался отсудить свою дочь у бывшей жены. Не найдя подходящих слов для выражения сочувствия, Хэнк оттолкнул стул, обошел вокруг стола и заключил своего младшего брата в объятия.

Люк был только на три года моложе Хэнка, к тому же перерос его на добрых два с половиной дюйма. И все же сейчас Хэнк воспринимал его как младшего.

А Люк и вправду приник к Хэнку, как ребенок. И как потерявшийся ребенок, он рыдал по своему собственному потерянному ребенку.

Сморгнув жгучие слезы, заполнившие глаза, Хэнк обнял брата и тоже почувствовал ненависть к женщинам.

Женщина довела Люка до состояния ненависти и отчаяния, она жаждала получить материальные блага, которые обещал ей другой, более богатый мужчина. Эта женщина, которую Люк любил больше всего на свете, изменила ему и отняла у него ребенка.

Хэнк стоял, крепко прижав брата к своей сильной, дарящей успокоение груди. Его ярость была направлена не только на алчную невестку, которая предпочла богатого англичанина его брату, но и на собственную невесту, когда-то сбежавшую с его лучшим другом… и на всех женщин вообще.

Лора.

Едва перед глазами появился ее образ, Хэнк вздрогнул. Способна ли Лора на такую же измену?

Лора — нет. Хэнк сразу отмел эту мысль. Она слишком искренна, слишком откровенна, слишком честна.

Искренняя. Откровенная. Честная.

Почему же тогда ему пришлось настаивать, чтобы Лора рассказала своей дочери об их отношениях?

Хэнку не понравилась собственная подозрительность, и он почувствовал облегчение, когда Люк прервал его мысли, высвободившись из объятий:

— Извини, Хэнк. Спасибо за поддержку. — Он вытер руками следы от слез, и на его лице появилось непроницаемое выражение. Это больше не повторится. Ни одной женщине не удастся снова разорвать меня на части накрашенными ноготками. Его губы искривились. — Если есть еще дураки, которых можно использовать, то это не я. Будь уверен.

Безжалостная решимость отпечаталась на его лице и сверкала холодным огнем в его темных глазах. Внезапно Хэнку стало жалко женщину — хорошую, плохую или равнодушную, — которой случится попасть в сферу влияния Люка. Ибо его брат был дьявольски красив, а теперь станет еще и дьявольски жесток.

И Хэнк понял: нельзя, чтобы Люк увидел Лору. Она слишком женственна, слишком нежна. А Люк настолько ожесточен, что с первого же взгляда возненавидит ее.

И тогда мне придется возненавидеть его.

Хэнк удивился самому себе. Откуда такая нелепая мысль? Ведь Люк его брат!

А Лора — любовь.

Хэнк был ошеломлен той решимостью, которая прозвучала в этой неожиданной мысли. Любовь? Нет! Лора ему нравилась, он с ней занимался любовью. Но будь он проклят, если полюбил! Нельзя повторять свои ошибки, а он всегда был способным учеником. Любовь вытягивает из мужчины все жилы, и он слабеет. Разве они с Люком не являются подтверждением этому?..

— Хэнк, пойдем куда-нибудь поужинаем, — предложил Люк, прервав его размышления. — После такого выхода эмоций я проголодался.

Хэнк вспомнил холодную курицу в тесте и тепловатое вино. Тогда эта еда показалась ему пищей богов. Неужели из-за любви? Пожав плечами, он отогнал эту мысль подальше.

— Я тоже, — ответил он, идя вместе с Люком к двери.