Настойка мухомора для босса

Костя бросил ему пачку сигарет и зажигалку. Ольховский с наслаждением затянулся дымом и надолго ушел в себя. Наверное, ему нужно было время, чтобы привести в порядок мысли. Вскоре он заговорил, делая большие паузы и перерывы, пытаясь все вспомнить и не упустить никакой подробности.

– Понимаешь, какая-то ерунда получается? Даже тебе стыдно рассказывать, не то что… По большому счету, все началось с поездки в Польшу. Вернее, после нее… – Стас, скорее, размышлял с собой, чем говорил с Костей.

– Я уже слышал историю с письмом и все, что стоит за ней. Согласись, все смахивает на старинную сказку для впечатлительных барышень. Ты совершенно не похож на романтического слюнтяя, и никогда раньше не интересовался мистикой.

– Раньше… Раньше я никогда и покойников не видел так близко, – Стас нервно затянулся сигаретой. – Когда тебя это не касается, все воспринимаешь иначе. Старый Вольдемар умер на моих руках. Об ощущениях даже рассказать невозможно. Он протянул ко мне руку и знаком попросил наклониться. Я не очень хорошо понимаю по-польски. Мама в детстве пыталась учить, но я тогда не думал, что это может пригодиться. В общем, дед уцепился в мой пиджак скрюченными негнущимися пальцами. Он так ничего и не сказал. Умер, держась за лацкан пиджака. Звучит нелепо, да? – грустно усмехнулся он. – Хотя, нет, дед что-то шептал, это я ничего не сумел услышать. Понимаешь, ситуация складывалась… Умирающий старик… Его страшные пальцы, похожие на пальцы высохшей мумии и они так крепко держали меня за пиджак, что у меня в тот момент не было другой мысли, кроме, как освободиться и подальше бежать оттуда. Но вместо этого я вдруг с ужасом ощутил, что впитываю чуждую информацию. Он не просто ушел, а передал мне свою ношу. Я понял, что это тот самый Вольдемар… Ну тот, что бесчестно поступил с девушкой. И ее проклятье не позволяло ему покинуть землю, пока место вечного мученика не займет кто-нибудь из его потомков. Звучит нелепо, да? Потом я уже думал, что это мог быть и другой старик с таким же именем, но он тоже был Ольховским. Возможно, в свое время кто-то так же поступил с ним, сбросив на его плечи тяжелый груз, чтобы самому спокойно умереть. Но кому мне передать это родовое проклятье? Я остался один. Больше нет Ольховских из нашего рода или я о них ничего не знаю. Мне страшно, – Стас поднял воспаленные глаза на Костю. – Словами это не объяснить, но я чувствовал, как через его высохшие пальцы тягучая вязкая энергия вливалась в меня против моей воли. Это был какой-то временный паралич – я не мог сдвинуться с места. Санитары долго возились, прежде чем смогли отрвать его пальцы, и освободить меня. Я прямо в палате сбросил с себя пиджак вместе с прикосновением покойника, но, как видишь, это не помогло. Все уже прочно осело во мне и мучает с каждым днем все больше, – он замолчал, нервно затягиваясь дымом, догорающей сигареты.

– Да, брось ты. Это обычный стресс, тем более что ты раньше никогда не видел усопших. Даже, когда умерла твоя мама, мы похоронили ее без тебя. Ты тогда был за границей. Все это мнительность – энергия, карма, ноша… Пойми, это просто слова, – Костя похлопал его по плечу. – Знаешь, все же мне трудно поверить в то, что смерть старика довела тебя до психического расстройства. Минимум два-три хорошеньких запоя и все бы прошло, вернее, притупилось в сознании, а со временем, забылось бы. Может, тебе его до сих пор жаль? Дружище, все мы идем по одной дороге жизни и заканчиваем тоже у одной черты под названием – смерть. Этого никому не избежать.

Станислав медленно покачал головой.

– Тут другое. Я хорошо помню, как смотрел на худое, пожелтевшее тело, выпирающие кости черепа, обтянутые тонкой, почти прозрачной кожей и кроме страха ничего не чувствовал. Никаких чувств я не испытывал к своему, умершему родственнику. Лишь запоздалое раскаяние в своем опрометчивом решении о поездке еще тогда поселилось в моей душе.

– Стас, ты взрослый мужик, а не сопливый мальчик, впервые приоткрывший мужскую тайну. Давай посмотрим на эту семейную историю несколько другими глазами. Она слишком типична для того времени. Избалованный барин всегда пользовался слабостью и беззащитностью крепостных девушек. Кстати, этого и в России всегда хватало. Но почему-то их потомки, узнав об этом, не сходят с ума и не бросают свой бизнес, на который горбатились всю жизнь. Легенда она и есть легенда, даже если она семейная. Тебе с этого что? Все равно ее место в далеком прошлом, а мы живем сейчас, сегодня и должны жить завтра. Нельзя так распускаться.

– Ты не понимаешь… – бледными губами прошептал Ольховский. – Черт с ней с легендой, да и с этим дедом тоже. Дело не в этом.

– Так расскажи. Вдвоем мы обязательно что-нибудь придумаем, – предложил Костя.

Станислав тяжело вздохнул и достал из пачки новую сигарету. Он долго прикуривал, выпускал густые клубы дыма, и, наконец, прокашлявшись, сказал: