Настольная книга злобного сюрреалиста

Не думая ни секунды, мальчишки направились к той груде, хотя путь к ней и уводил немного в сторону от просеки, по которой от них всё дальше и дальше углублялся в дебри мрачного леса их отряд.

Не обращая ни малейшего внимания на уколы жёстких пожелтевших сосновых игл, Павка, Волька и Мишка быстро раскидали крючковатые ветви, скрывавшие под своей сенью небольшое углубление, на дне которого лежал некий коричневой кожи свёрток, немедля извлеченный Павкой, как самым бесстрашным, со дна углубления.

– Ну что, пацаны, рискнём, раскроем? – Спросил он у друзей.

– Ты что, с ума сошёл? – С дрожью в голосе пробормотал Волька, как самый рассудительный. – А вдруг там фугас немецкий?

– Сам ты с ума сошёл, Волька! – Хохотнул Павка. – Пришли, такие, немцы, завернули фугас в кожу и ушли, да? Пусть, мол, фугас нас дожидается.

– Да, пожалуй, ты прав. – Согласился Волька.

– Давайте сделаем так. – Вступил в разговор Мишка. – Волька, давай сюда палку, мы свёрток палкой развернем – вдруг там змея или пауки здоровенные лохматые. Они выползать начнут, а мы уже далеко.

– Фу-у. Бе-е. – Почти одновременно сказали Павка и Волька. – Ну у тебя и фантазия – пауки, змеи. Чего они в свёртке забыли-то?

Однако же Мишке в логике трудно было отказать и ребята все вместе решили поступить, как им было предложено. Предварительно потыкав найденной поблизости самой-пресамой длинной корягой в таинственный свёрток, ребята несколько раз перевернули его так, чтобы кожа размоталась. К их удивлению в центре свёртка оказался ни больше, ни меньше – бубен светло-серой кожи с вечным его спутником – деревянной, похожей на ложку для обуви, колотушкой.

Павка прекрасно знал, что за предмет открылся перед ним, в силу того, что папка его – учёный этнограф, писал кандидатскую по традициям народов Сибири и Севера, включавшую отдельной главой шаманизм.

Его друзьям, по всей видимости, было невдомёк, что за инструмент находится перед ними, и, воскликнув: «О-о, барабан!», они бросились к бубну. Волька поднял двумя руками тарелку бубна и приготовился к тому, что Мишка, поднявший одновременно с ним колотушку с земли, шарахнет со всей дури по кожаной его поверхности. Да так, чтобы по всему лесу пошли оглушительные вибрации.

– Стойте, стойте! – Завопил Павка, выбивая колотушку из Мишкиных рук. – Не вздумайте. Вы что, олухи? Вы что, не знаете?

– Кто олухи? Чего мы не знаем? – Накинулись на него друзья.

Павка, в голове которого мгновенно созрел план обращения понравившегося ему инструмента в свою собственность, предоставлявшей ему возможность хвастануть перед папкой, всеми родственниками и дворовыми друзьями ценной находкой, спросил у недоумевающих друзей:

– Вы что не знаете эту жуткую историю про шаманский бубен?

– Не-е… – Ошеломлённо переводя глаза с бубна на Павку, а потом друг на друга, сказали Волька и Мишка.

– Лопухи! Сейчас я вам расскажу. Слушайте…

Жила-была семья: папа, мама, сын и дочка. Однажды папа, вернувшись из командировки в Якутию, привёз домой бубен. Вот такой же почти. – Павка ткнул пальцем в сторону бубна, который Волька уже опустил вниз, держа его в правой руке за край.

Волька и Мишка посмотрели на бубен, словно для того, чтобы убедиться, такой ли бубен привез папа в семью после командировки в Якутию?

– Ага. И чего? – Спросил Мишка.

– А вот чего. – Продолжал самозабвенно заливать Павка. – Однажды, когда никого дома не было, самый маленький, то есть, сын, получается, достал этот бубен, который папа на стенку на самое видное место повесил. И встал он, это самое, посередине комнаты, вдарил в бубен и не стало его.

Родители с дочкой приходят, а нету сына-то. Только бубен в гостиной лежит по центру, а мальца нет нигде. Везде его обыскались – как сквозь землю провалился. Из окон посмотрели – нигде ль не валяется сынок их? Нет, нигде нету. По шкафам и антресолям посмотрели – всё без толку.

Волька рефлекторно отбросил бубен подальше от себя, а Мишка то же самое сделал с колотушкой.

– Продолжай. – Нервно оглядываясь по сторонам, сказал Мишка.

– Ну и вот. Пошли они, конечно, в милицию заявление подавать. Так, мол, и так, пропал мальчик. Восемь лет, беленький такой, – Многозначительно смотря на светлые Мишкины вихры, развивал повествование Павел, – в школу ходит, то есть ходил, в первый класс.

Глаза голубые, уши оттопыренные. – Сейчас он уже смотрел на форму Волькиных ушей. Тот непроизвольно схватился за свои уши и прижал их к голове.

Павка медленно сходил за колотушкой и, подняв её с земли, засунул в карман своих шорт.

– Ну а дальше, а дальше-то что? – Волька настойчиво потребовал от своего друга продолжения рассказа.

– Ну а дальше? – Усмехнулся тот мрачно. – Дальше, как говорится «ищут пожарные, ищет милиция». В общем, не нашли его.

Потом дочка одна в квартире осталась – родители в кино, там, или в театр пошли. Смотрела она на этот бубен, смотрела, а потом, он, бубен этот, как будто притягивать её к себе начал. Она, как будто, под гипнозом была. Подошла к нему, сняла со стены, встала по центру гостиной и как даст колотушкой по бубну! И тоже её не стало. Испарилась. Фьить – и нету!