Настройщик

Мы прошли мимо крайних шатров, у которых были привязаны верблюды. Через неплотно закрытые пологи у входов был виден огонь очагов, но никто не вышел, чтобы поприветствовать нас. Пройдя еще дальше, я заметил, что в проходах между жилищами стало оживленнее. Я шел мимо кочевников с лицами, закрытыми капюшонами, темнокожих африканцев, облаченных в прекрасные меха, женщин под покрывалами, которые смотрели на меня и быстро опускали глаза, если замечали, что я смотрю на них. В этой разношерстной толпе мой вид никого не удивлял. Дважды я слышал арабскую речь, но стыд за свой потрепанный вид и поспешность моих провожатых не позволяли мне остановиться. Мы миновали несколько костров, рядом с которыми в клубах дыма проступали силуэты музыкантов, игравших незнакомые мне мелодии. Мальчики ненадолго остановились у одного такого костра, и я услышал, как старший шепчет какие-то слова, повторяя за певцами. Потом мы повернули и снова оказались среди шатров и песка. Наконец мы добрались до большого круглого шатра с почти плоской крышей, лишь слегка поднимавшейся к центру, где из отверстия тянулся дымок и был виден отсвет огня на фоне темнеющего неба. Юноши привязали коз к столбику у шатра, рядом с парой верблюдов. Затем они откинули полог и вошли внутрь.

Прежде чем я сумел разглядеть сидевших у огня людей, я был пригвожден к месту ароматом, поднимавшимся от центрального очага. Только мой голод может служить извинением за то, что я заметил жарящееся на углях мясо раньше, чем хозяев. Это была нога козы, еще сочившаяся кровью, капли которой, шипя, скатывались в очаг. Юноши, которые привели меня, быстро что-то рассказывали, показывая в мою сторону. Они обращались к сморщенной старухе, которая полулежала на постели, накрытой тонким верблюжьим одеялом, у боковой стенки шатра. Ее волосы были туго повязаны тонким прозрачным платком, отчего голова напоминала голову пустынной черепахи. Она держала возле рта длинную трубку и периодически затягивалась ею с отсутствующим видом. Юноши кончили говорить, и некоторое время старуха продолжала молчать. Наконец она кивнула им, они поклонились и поспешно переместились на другую сторону шатра, где уселись на ковер, подтянув колени к подбородку, и уставились на меня. В шатре были и другие люди, кажется, с десяток молчаливых лиц.

– Ты пришел издалека, – сказала женщина-черепаха.

Я был поражен.

– Вы говорите по-арабски? – спросил я.

– Достаточно, чтобы вести торговлю. Садись, прошу.

Она кивнула молодой девушке, сидевшей у входа. Та вскочила и принесла небольшой коврик, который расстелила для меня на песчаном полу. Я сел.

– Мои внуки сказали, что нашли тебя у берега Красного моря.

– Правильно. Они дали мне напиться и тем спасли мне жизнь.

– Как ты оказался там? – Ее голос был суровым.

– Кораблекрушение. Корабль шел из Суэца в Баб-эль-Мандеб, случился шторм, корабль пошел ко дну. Я не знаю, что с остальными, но боюсь, что все они погибли.

Женщина-черепаха повернулась к сидящим в шатре и заговорила с ними. Они закивали и начали быстро что-то обсуждать.

Когда она замолчала, я снова заговорил:

– Где я?

Старуха покачала головой. Я заметил, что ее глаза двигаются как будто независимо один от другого, это создавало странное впечатление, что она одновременно изучает меня и следит за тем, что происходит в шатре.

– Это опасный вопрос, – сказала она. – Многие и так уже считают, что слухи о явлении разошлись слишком далеко, а если будет собираться слишком много людей, Она не появится. Тебе повезло, что ты попал ко мне. Здесь есть люди, которые убили бы тебя не задумываясь.

При этих словах старухи мое облегчение от того, что я оказался среди людей, смыло волной тошнотворного ужаса.

– Я не понимаю, – проговорил я.

– Не спрашивай слишком о многом. Ты пришел в удачный момент. Астрологи банту объявили, что, возможно, завтра появится Она и споет свою песнь. И тогда ты получишь ответы на все свои вопросы. – С этими словами она снова поднесла ко рту трубку и повернула сначала один, потом другой глаз обратно к огню.

За весь оставшийся вечер никто не сказал мне ни слова. Я отдал должное жареной козлиной ноге и сладкому нектару, а потом заснул перед огнем.

На следующее утро, проснувшись, я обнаружил, что шатер пуст. Я помолился, а затем приподнял полог и вышел на жару. Солнце висело посередине неба – я был так измучен, что проспал до полудня. Верблюды были все так же привязаны у шатра, но коз не было. Я вернулся в шатер. У меня не было воды, чтобы умыться, но я как мог расправил и разгладил ладонями свою чалму. Потом снова вышел наружу.