Настройщик

Бо Hay, стоявший рядом с ними, сказал что-то на шанском. Караульный подошел и взял за поводья их пони. Англичане, спешившись, вошли за ограду.

Войдя на территорию форта, Эдгар почувствовал какое-то движение вокруг, и на мгновение ему показалось, что они попали в ловушку. Но никто к ним не приближался. Люди склонялись перед доктором — волна поклонов сопровождала их. Обнаженные спины блестели от пота, бряцало оружие.

Доктор шел быстро, и Эдгар догнал его только в дверях. Когда они поднимались по ступенькам, он обернулся, еще раз оглядел спины воинов, ощетинившийся частокол и лес за ним. Трещали сверчки. У Эдгара в голове эхом отдавалось лишь одно слово. Человек у входа назвал Кэррола не доктором и не майором, а «бо» — это шанское слово, которое, как было уже известно Эдгару, употребляется при обращении к высокопоставленным военачальникам. Кэррол снял шлем и засунул под мышку. Они вошли внутрь помещения.

Некоторое время они стояли в темноте, пока глаза не привыкли к ней и не начали различать смутные фигуры. Там было несколько князей, сидевших полукругом. Они были одеты в лучшие одежды, которые Эдгар только видел в Бирме. Костюмы расшиты драгоценностями и походили на одеяния кукол, танцевавших на йоктхе пве, — на блестящие куртки с парчовыми воланами на плечах, на головах их были короны, формой напоминающие пагоды. Сидящие о чем-то разговаривали, но когда Эдгар с доктором вошли, все разговоры тут же смолкли. Кэррол повел Эдгара к двум свободным подушкам. Позади каждого из князей стояли другие люди, почти незаметные при тусклом свете маленьких светильников.

Кэррол с Эдгаром сели, в комнате была все та же тишина. Потом один из князей, уже пожилой, с аккуратно расчесанными усами, произнес длинную речь. Когда он наконец замолчал, Кэррол что-то ответил ему и показал на настройщика. Эдгар расслышал: «Дэйли, подполковник, Хильдебранд», но больше не понял ничего.

Когда выступление Кэррола было закончено, начал говорить другой князь. Доктор повернулся к Эдгару.

— Все в порядке, подполковник. Вас встретили благожелательно.

Беседа началась, и вскоре для Эдгара ночь потерялась в сверкании драгоценных камней и сиянии свечей, в певучих звуках незнакомого языка. На него начала накатываться дремота, так что все окружающее стало совсем похоже на сон. «Сон внутри сна, — сказал он себе, и его веки начали медленно опускаться, — возможно, я не просыпался с самого Адена». Свечи в причудливых подсвечниках не могли освещать пол, и князья вокруг него словно плыли по воздуху. Кэррол обращался к нему только, когда возникала пауза в разговоре, но это случалось редко:

— Вот этот, который сейчас говорит, — Чао Венг, саубва Локсока, рядом с ним — Чао Кхун Кьи, саубва Монгная, вы должны были его узнать. Следующий — Чао Каунг Тай из Кенгтунга, он проделал длинный путь, чтобы приехать сюда. Рядом с ним — Чао Кхун Ти из Монгпауна. А рядом с ним *— Твет Нга Лю.

Эдгар переспросил:

— Твет Нга Лю?

Но Кэррол присоединился к беседующим, оставив Эдгара наедине со своими размышлениями. Он теперь разглядывал мужчину, о котором постоянно слышал еще с путешествия на пароходе, который, как считали некоторые, вообще не существовал, его не могли захватить сотни британских отрядов и, возможно, он был последней фигурой, которая мешала Британии создать объединенную Империю. В Бандитском Вожде было что-то знакомое, но что, он не мог понять. Это был низкорослый мужчина с мягкими чертами лица, несмотря на прямые линии теней, отбрасываемых свечами. Эдгару не были видны его татуировки и талисманы, но он заметил, что тот говорит с удивительной самоуверенностью, как бы с полуухмылкой, в дымном воздухе это казалось угрожающим. И хотя он вообще редко вступал в разговор, когда все же произносил что-то, в помещении тут же становилось тихо. Эдгар наконец понял, почему он кажется ему знакомым, по крайней мере, если не он сам, то его уверенность и стремление уклониться от разговора. То же самое он наблюдал и в Энтони Кэрроле.

И так к его сну, в котором фигурировали шанские князья, добавился новый персонаж, которого Эдгар думал, что знает, но который оказался столь же непостижимым, как эти саубвы, сидящие сейчас перед ним. Он также разговаривал на незнакомом языке и держал в страхе все окрестные племена. Эдгар повернулся к доктору, чтобы увидеть человека, который играл на рояле, собирал цветы и читал Гомера, но услышал только странно звучащий язык, слова, которые были непонятны даже человеку, близко знакомому с миром звуков. И на краткий миг Эдгару показалось, что он узнает эти высокие скулы, широкий лоб и напряженность взгляда и голоса, которые, по словам других народов, отличают шанов. В свете дрожащих свечей, падавшем снизу на лицо Кэррола, он особенно был похож на шана. Осознание этого сходства устрашило Эдгара.

Но наваждение продолжалось всего одно мгновение, и так же быстро, как пришло, покинуло Дрейка. Энтони Кэррол стал все тем же Энтони Кэрролом, каким он его знал. Он обернулся к Эдгару, его глаза сверкали:

— Как вы? Держитесь, старина? Что-нибудь не так?