Наступает ударная

Начальник артиллерии генерал Морозов торжественно доложил генералу Кузнецову о том, что артиллеристы 3–й ударной 20 апреля начали вести огонь по Берлину. В 11 часов 25 минут первый залп по вражеской столице с дистанции более двадцати километров дал 1–й дивизион 624–го пушечного полка 24–й артиллерийской бригады. В 13 часов 50 минут огонь по Берлину открыла артиллерия, приданная 79–му стрелковому корпусу. В 22 часа 30 минут наши дальнобойные орудия обстреляли район рейхстага.

Да, это был необычный доклад. Не выдержав официального тона, Иван Иосифович Морозов начал рассказывать подробности:

— Мне довелось в это время находиться на позиции одной из стрелявших батарей. Наводчики особенно тщательно подводили перекрестия панорам на точку наводки, а пузырьки уровней — на середину. На снарядах писали мелом: «По Гитлеру!», «По логову врага!»…

На этот раз адреса были не символические, а вполне реальные.

Вечером во всех батареях нашей армии была прочитана телеграмма Главного маршала артиллерии Н. Н. Воронова. Он поздравил наших артиллеристов с первыми залпами по Берлину.

Начальник политотдела Федор Яковлевич Лисицын вернулся из войск позже всех и тоже пришел поделиться с командармом своими впечатлениями. Он рассказывал, как велико у солдат и офицеров стремление первыми ворваться в Берлин.

На рассвете 21 апреля гвардейцы 52–й дивизии генерал–майора Н. Д. Козина и бойцы 171–й стрелковой дивизии полковника А. И. Негоды первыми пересекли берлинскую кольцевую автостраду и устремились в пригороды Большого Берлина. Эта радостная весть быстро разнеслась по частям армии. 3–я ударная переступила порог фашистской столицы!

Утром генерал Кузнецов решил ввести в сражение 7–й стрелковый корпус. Мы были так богаты, что до этого момента держали его в резерве.

Я подготовил телеграмму для генерала В. А. Чистова. Когда принес ее на подпись, Василий Иванович Кузнецов пошутил:

— Надо не опоздать, а то кончится война и в дивизиях этого корпуса некого будет представлять к наградам.

Над такой шуткой не грех было и посмеяться…

Поступил приказ маршала Жукова, изменявший основное направление нашей армии. Вместо продвижения на запад в обход Берлина с севера, как предусматривалось первоначальной директивой, 3–я ударная поворачивала на юго–запад, чтобы наступать к центру города. Этот приказ был принят нами с большой радостью.

Весь день войска армии вели боевые действия в пригородах Берлина. 79–й стрелковый корпус генерала Переверткина совместно с танкистами 2–й танковой армии занял крупные пригороды Каров, Линденберг и Шванебек. В бой снова ввели 150–ю стрелковую дивизию. К концу дня передовые части завязали уличные бои за Буххольц.

Успех сопутствовал и 12–му гвардейскому корпусу. Рано утром его 52–я дивизия ворвалась в Блумберг, расположенный у автострады. Продолжая наступление, корпус овладел пригородами Бланкенбург и Мальхов. К вечеру бои развернулись в районе Вейсензее.

7–й стрелковый корпус генерала Чистова, введенный в сражение на левом фланге армии, тоже вступил в соприкосновение с противником. К 18 часам он вышел на восточную окраину Хоэншенхаузена, закрыв тем самым разрыв, образовавшийся между 3–й и 5–й ударными армиями.

Все силы нашей армии развернули боевые действия непосредственно в пригородах вражеской столицы. Большой город встал перед нами не умозрительно, не на картах. Мы своими глазами увидели последнюю вражескую цитадель, ощетинившуюся стволами пушек и пулеметов. И эту крепость предстояло взять!

К дому, где мы разместились, подъехали две машины. Из головной машины быстро вышел генерал.

— Кто находится здесь? — спросил он меня.

— Командующий третьей ударной армией.

— Проведите к нему.

Мы вошли в комнату Василия Ивановича Кузнецова как раз в тот момент, когда С. Н. Переверткин докладывал ему по телефону о захвате очередного опорного пункта.

— Начальник штаба второй гвардейской танковой армии генерал Радзиевский! — представился приезжий. — Мы выдвигаемся в район северо–западнее Буххорста, позвольте ознакомиться с положением войск вашей армии и доложить по карте, где ведут бои наши корпуса. После преодоления претцельского леса дела у нас пошли веселее. Сейчас основные силы второй гвардейской направляются в обход Берлина с севера.

Выслушав Радзиевского, наш командарм попросил его сообщить командующему 2–й танковой армией генералу Богданову нашу новую задачу. Я тем временем нанес положение танкистов на свою карту.

Генерал Радзиевский, которого я увидел тогда впервые, располагал к себе приветливой улыбкой, подтянутостью и молодцеватостью. Много лет спустя мне довелось служить в подчинении у этого высокообразованного, талантливого военачальника, прекрасно знающего свое дело. Несмотря на высокую требовательность, Алексей Иванович Радзиевский всегда оставался душевным, обаятельным человеком.

КОНЕЦ ФАШИСТСКОГО ЛОГОВА

1