Наступление

Потом были долгие тренировки — полигона не было, приходилось кататься по окрестным дорогам, вызывая у встречных водителей настоящую оторопь видом своих машин. Машины были довольно тяжелы в управлении, они просто не были рассчитаны на возросший вес кабины. Дополнительные проблемы вызывал ограниченный обзор из кабины — броня хоть и защищала, но умереть от гранаты или от того, что ты улетел в пропасть — разницы мало. Поэтому — уже на месте внесли кое-какие дополнения — теперь на каждой машине сзади были поставлены по две лампочки, специально чтобы на них ориентировался водитель сзади идущей машины. Пока ты видишь две лампочки — все нормально, как только одну — дело плохо, значит впереди либо поворот, либо что еще. Но в целом — приноровиться при вождении можно было, уж на что плох обзор из советской бронетехники — так и ее водили по перевалам.

Двое суток на вождение — как в войну, потом погрузка. Железнодорожная станция, склады… как там воровали, если кто с головой был, тот миллионером увольнялся — потом мост дружбы, новенький, построенный специально под возросший грузопоток. Как там… ты тоже Саланг солдат? Вот именно. Солдат.

Саланг…

Тоннель, без которого не было бы войны. Тоннель, прорытый советскими специалистами, единственный путь из Советского союза в Афганистан. Тоннель, сам по себе забравший под полтинник жизней — проводка в одну сторону, освещение ни к черту, машины ломаются, вентиляции никакой нет — как то раз двадцать восемь двухсотых безо всякой войны получилось — отравление выхлопными газами, насмерть. Как целая операция. Да и прикрытие на Саланге — тоже не дремлет, хоть и самая граница с СССР — а бандам как медом намазано. Понятное дело — здесь машины как в тире расстреливай.

Танки, зенитные установки. УАЗ военной комендатуры — это что-то вроде начальства над тоннелем, охреневший от злобных бронированных морд вроде бы привычных машин пожилой капитан.

Только отошли от Саланга — духи куснули, проверили на прочность. Снайперы… горный серпантин и снайперы, проклятый БУР, бьющий на тысячу метров, тяжелая пулеметная пуля. Раньше такой за глаза достаточно было… шедший третьим в колонне ефрейтор Сидорук отлично помнил свой первый рейс. Рядом лейтенантик молодой сел, земеля почти что, один из Гомеля, второй из Бреста. Когда шли — лейтенантик этот трепался, шутил — мол кому суждено быть повешенным, тот… Вот — рассудила судьба, жестоко и без права аппеляции. Как Саланг прошли — сразу почти… в висок. Потом — долго есть не мог тушенку, наизнанку выворачивало. А тут — долбануло по крыше как молотком… сжался судорожно, а руль крутить надо. Потом, как притормозили на одной из площадок — пощупал эту вмятину, как раз в крышу и пришлось… наваренная плита спасла таки от дурного…

А в двадцати километрах от Джебаль-Уссараджа, в зоне охоты, колонну поджидала крупная банда. Нет не конкретно эту — просто колонну. Бандгруппа Нурутдин-хана вышла на охоту…

Нурутдин-хан был бывшим баем, то есть землевладельцем. Не по своей воле ушел в бандиты, с властью он почти что уговорился. Так получалось, что в некоторых уездах уговаривались… да и жили себе, как раньше жили. Были феодалы, которые ухитрялись собственные земли как земли госхозов[213] провести, самих их председателями госхозов выбирали, технику бесплатно давали — так и жили. Так и он… почти договорился с руководителем местной уездной пятерки о правилах совместного сосуществования — как вдруг верные люди донесли его, что руководитель уездного Царандоя узнал, кто убил Джавада, активиста и всю его семью, что это не душманы сделали, а местные, его люди, нукеры, по его приказу. Отдал приказание убить царандоевца — да поздно было, едва самому удалось уйти. У царандоевцев тоже советники из шурави появились, договариваться с ними сложно стало. Очень сложно…

В Пакистане его никто особо не ждал — но и отказываться не приходилось. К Гульбеддину не пошел, отмороженный на всю голову, своих людей не жалеет, лезет везде. Да и по взглядам не сходились сильно — Нурутдтин-хану до Аллаха дело было лишь тогда, когда вера эта помогала держать в покорности феллахов, отдающих ему больше половины собранного урожая. А этот фанатик… и люди все его — тоже фанатики. Уговорились с Моджаддиди — сам он человек уважаемый, отец его тоже уважаемый человек был и люди вокруг него — не последние. Выгодно дружить с Моджаддиди — через него можно и деньги отмыть, и подряд взять на дестабилизацию обстановки в какой-то провинции, благо он с англичанами и пакистанцами в близких, да и просто единомышленники они.