Наступление

В одна тысяча девятьсот восемьдесят втором году резидентура КГБ СССР в Афганистане и спецподразделения ХАД (пятое управление ХАД) задумали ряд специальных операций за пределами Афганистана, в целях дестабилизации обстановки в соседних регионах и наказания стран, поддерживающих вооруженную оппозицию в Афганистане. Так, в Захедане (Иран) террористы должны были подъехать на мотоцикле к крупному нефтеналивному терминалу и открыть по нему огонь зажигательными патронами, что вызвало бы сильный взрыв, пожар и уничтожение терминала. В Пешаваре планировалось ликвидировать крупнейшие лагеря подготовки моджахедов, а так же ряд объектов в Пешаваре. Один из них — штаб-квартиру партии ИПА Гульбеддина Хекматьяра. Это было здание, расположенное в глубине сада, окруженное каменным дувалом. Ликвидировать штаб-квартиру ИПА (а возможно и самого Хекматьяра) планировалось с помощью фугаса большой мощности с ударным ядром. Триста килограммов пластида в микроавтобусе и большой чугунный казан, развернутый «жерлом» как раз в сторону здания — направленный взрыв должен был смести дувал и ударить по зданию. Операции отменили, когда они были в высокой степени готовности по личному распоряжению Ю.В. Андропова.

Однако, специалисты, обученные советскими военными советниками, умеющие проводить подобного рода операции — в ХАД остались. Сам рисунок покушения на Лаека был подозрительно похож на план пешаварской операции — большой казан, две сотни килограммов взрывчатки и микроавтобус. Выжить в зоне действия ударной волны — было невозможно.

Афганистан, Кабул Базар Шат-Шатта 07 января 1987 года

Уже несколько дней Мирза, продавец мяса с базара Шар-Шатта заметил, что за его дуканом следят.

Это не были люди ХАД, государственной службы безопасности, их знали все, и они и не подумали бы сунуться на базар, их моментально расшифровали бы и возможно убили. Это не были люди царандоя — они были более профессиональны в этих делах, потому что умели выслеживать уголовных преступников — но не продержались бы долго и они. Наконец, это не были люди шурави — они здесь были бы заметны как скопец среди бородачей, вздумай они следить. Покупать — это одно, а вот следить… Это были быстрее, востроглазые бачи, Мирза замечал из то рядом, то на крыше соседнего дома, то еще где, они шли за ним когда он шел по базару, они следили за тем, кто приходит к Мирзе в лавку и покупает мясо и зелень, потому что мясо без зелени теряет половину своего вкуса. Они были пронырливыми, хитрыми — и от их глаз не могло укрыться ничего.

Это значило только одно — ему не доверяют.

У дукандоров в любом городе, на любом рынке — свое сообщество, свой мир, нельзя просто так прийти, встать со своим товаром и начать торговать. Нет, ты, конечно, придешь, встанешь, а если заплатишь за торговлю — то, наверное, и продашь все, но что дальше? Торговля — это постоянный процесс, деньги должны быть в обороте, а не в кармане — а вот тут то начинающего торговца и поджидало много проблем. Главная проблема — это товар. Просто так его ввезти нельзя — грабительские таможенные пошлины, грабители на дорогах, в том числе и в форме, наконец, обмануть могут в том же Пешаваре, Карачи или Кветте. Если ты один — тебя просто сожрут, не там так в другом месте, волки режут всегда отбившуюся от стада скотину. А вот если за тобой общество, община, умма — тебя кинуть уже не посмеют. Оптовый торговец в Пешаваре не посмеет продать дурно товар втридорога, и не потому что убьют, а потому что в таком случае у него больше никто не будет покупать и он разорится. Караван… о, караваны, это отдельная тема. Нет большей ошибки шурави в Афганистане — чем ошибка с караванами. Товар идет караванами через пустыню, через горы, идет исключительно потому, что легальных путей доставки нет. Вместе с кассетниками, тканями, платками, презервативами — моджахеды везут оружие, патроны и ракеты. Они знают, что караван, возможно, разгромят шурави — они потеряют свой груз, но зато приобретут себе сторонников, тайных или явных, людей, которые потеряли товар в караване. Кому понравится, если твой товар вот так вот пропал, и ты вместо заработка получил шиш. Хуже того — охота на караваны, шмон караванов стали разлагать саму Советскую армию, советский солдат стал мародером, чего никогда не было, и не было товарища Сталина, чтобы расстрелять за мародерство десяток, чтобы остальным было неповадно. И как мародерили! Один ладно, вшивник[230] себе взял, который ему родина не выдала в горах воевать, да кроссовки. Второй — ограбил людей до нитки, да еще возможно и расстрелял, чтобы свидетелей не было. Такой мразью были, конечно, не все, даже не большинство — но судили то о советском солдате зачастую именно по действиям отдельной мрази! И каждое лыко ставилось в сроку, каждое такое деяние завтра становилось известным базару, послезавтра — всему городу, а через неделю — всему Афганистану. Потом удивляемся, почему душманы пользуются такой неослабевающей народной любовью.