Наступление

Подполковник Басецкий не поверил старику. Его предупреждали — когда будешь на холоде — не верь никому. И он — не верил. Слишком велики были ставки в игре.

— Мааза культ? Ля афхамукум[361].

— Ва лакум фи аль-осаси хайятун я ули аль альбаби ла Аллахум таттакун — зловеще сказал старик, и тут же перевел — для вас в возмездии — основы жизни, о обладатели разума! Быть может, вы станете богобоязненными[362].

Подполковник все понял — старик знал, что сказать. Снова прихватило сердце, как тогда в госпитале.

— Что сказал человек из Кабула? — спросил подполковник тоже по-русски.

— Ничего. Человек из Кабула не любит слов. Но он прислал кое-что для тебя. Следи за дорогой, мы едва не слетели…

* * *

— Погаси фары — приказал старик

Подполковник подчинился. Они свернули с дороги и уже с полчаса ехали по какому-то нагорью, продуваемому ледяным ветром. Он не знал, куда они едут.

— Можем свалиться куда-нибудь — проговорил он, инстинктивно сбавляя скорость

— Здесь не свалимся. Езжай прямо, я вижу, куда мы едем.

Еще десять минут движения — теперь уже без фар, наощупь. Кабину выстудило ледяным ветром нагорья, и кожа лица уже онемела. Старик был одет куда легче его, в простую пуштунскую одежду с накинутым поверх шерстяным одеялом — но холода, казалось, не чувствовал.

— Долго еще ехать?

— Нет. Приехали. Стой. И не выходи из машины.

Сейчас из темноты выстрелят — и поминай, как звали. К весне найдут.

Старик вышел на пронизывающий ветер, оглядывался какое-то время, потом махнул рукой. Можно выходить…

Это было нагорье, почти безлюдное, караванные тропы проходили южнее, тут если кто и мог бродить — так это душманы, и точно — не зимой. Зимой здесь не было жизни, и пейзаж — если бы сейчас светила луна — показался бы лунным. Но луны не было.

Когда глаза Басецкого привыкли к темноте, он увидел машину, стоящую метрах в пяти от пикапа, как она тут оказалась — непонятно, тем более что это был Мерседес-Бенц, а не полноприводная машина. Разглядел он и человека — тот сам шагнул к ним из темноты. Коренастый, почти квадратный, роста среднего, одет как местные. Черная чалма на голове.

— Ас саламу алейкум! — сказал этот человек, акцент у него хоть небольшой, но присутствовал. Подполковник не был лингвистом — но подобный он слышал в северных провинциях. Узбек?

— Хватит — раздраженно сказал старик по-русски — давайте перегружать. Здесь нельзя долго находиться. Иди тоже… помоги перетащить.

Коренастый открыл багажник Мерседеса, достал оттуда что-то, напоминающее уложенный парашют. Какой-то мешок из грубой брезентовой ткани, две широкие и прочные лямки, чтобы носить его — или как сумку, или как рюкзак. Не воспользовавшись помощью Басецкого, он перенес сумку из багажника Мерседеса в кузов пикапа.

— Распишитесь в получении — сказал коренастый тоже по-русски

Подполковник достал из кабины небольшой фонарик, посветил в кузов. Страшная догадка пришла в голову

— Что это?

— Устройство — коротко ответил старик

— Оно?

— Оно самое. Семь десятых килотонны.

Саперная ранцевая ядерная мина, модель РА-60, масса шестьдесят килограммов, имплозивного типа, мощность взрыва — примерно семьсот тонн в тротиловом эквиваленте. Предназначена для создания зон разрушений, завалов, пожаров, затопления и радиоактивного заражения местности, нанесения ударов по живой силе и технике противника. Может устанавливаться заранее или непосредственно во время боевых действий. Подрыв ядерной мины производится при помощи стандартной саперной машинки по проводам, по радиоканалу или автоматически…

— Ва лакум фи аль-осаси хайятун я ули аль альбаби ла Аллахум таттакун… Разве ты с этим не согласен?

Подполковник откашлялся. От холода его начало знобить.

— Когда?

— Скоро. Местные собираются напасть на Афганистан. По нашим данным — штаб будет на аэродроме в Пешаваре. Там и сделаешь.

— А Уль-Хак?

— Там будет и уль-Хак. Он обязательно приедет, он воин и глава армии. Разберешься со всеми разом.

* * *

Когда пикап, с трудом развернувшись, скрылся в ночной пурге — к двоим, провожающим его взглядом, коренастому и старику подошел третий. Выше коренастого, тоже одетый как местный и со снайперской винтовкой Драгунова в руках.

— Ну? — спросил старик

— Он не нажмет — ответил коренастый

Старик усмехнулся

— Нажмет. Еще как нажмет. Он сейчас думает, что не нажмет — а потом вспомнит дочь и нажмет. А ты что думаешь? — обратился он к снайперу

— Я думаю, что замерз как суслик

— Да, холодно. Поехали отсюда, надо успеть спрятать вторую.

— Я хоть папой то потом буду? — усмехнулся коренастый — жинка с хаты сгонит, если что.

— Жинки-то нету у тебя.

— Так будет.

— Вот будет — тогда и будешь думать. Поехали.

* * *