Насущный хлеб сражений. Борьба за человеческие и природные ресурсы в ходе гражданской войны в США

Должно было пройти некоторое время, прежде чем среди мирных жителей, поддерживавших Конфедерацию, стало проявляться поведение, о котором пойдет речь. Понимание пришло не сразу: как и в случаях с реквизицией провианта и древесины, населению пришлось осознать, что свои потребности военные ставили превыше всего. В первые пару лет войны сторонники Конфедерации были рады принимать у себя солдат-мятежников – с готовностью предоставляли кров раненым и размещали в своих домах целые отряды. Южане нейтральных взглядов тоже чувствовали себя обязанными помогать войскам конфедератов.

Рядовой Эдвард Мур, сын рабовладельца, убедил хозяев одного деревянного домика пустить его отряд на ночлег. Сначала хозяйка возражала, пытаясь заставить их уйти, но под конец сдалась[295].

Тот факт, что солдаты-мятежники отбирали у населения еду и вырубали леса, уже был достаточно пугающим сам по себе, однако посягательство на дом воспринималось как угроза самой семье. Осенью 1861 года Чарльз У. К. Даннингтон потерял бо́льшую часть своего дома, и для него, надо полагать, это было особенно тяжело – Даннингтон имел представление о том, что такое история, ведь до войны он успел стать одним из основателей Исторического общества. Вместе с женой и семью детьми он жил в окрестностях Дамфриса, Виргиния, у них был один раб, который, судя по всему, в 1861 году сбежал. Дом Даннингтонов был трехэтажным, с шестью комнатами и крытым крыльцом, вокруг него располагались надворные постройки. Пока владельцы этого дома были в отлучке, некий капитан армии Юга разобрал кухню, кабинет и сарай, ободрал обшивку стен, снял двери и оконные рамы. Все эти материалы он забрал с собой для строительства лагеря, расположенного в нескольких милях от разоренного им жилья, и не оставил его хозяевам никаких документов о конфискации собственности. Вернувшись из поездки, Даннингтоны обнаружили здание в настолько плачевном состоянии, что денег на его ремонт им уже не хватало. «Моя жена уничтожена горем», – возмущался Даннингтон, ведь его жена родилась в этом доме, который был построен ее отцом. Глава семьи был готов подать на армию в суд, но местные суды уже не работали. Тем не менее он полагал, что налогоплательщики должны были протестовать против такого самоуправства, и задавался вопросом, не живет ли он при «военном деспотизме»[296].

Другие мирные жители тоже были ошеломлены, когда выяснялось, что военные-конфедераты могут посягнуть на их дома. Поначалу они даже не верили, что солдаты Юга способны на те же самые действия, которые вызывали у них такое возмущение в исполнении северян. В первую военную зиму в Южной Каролине солдаты-мятежники топили костры дверями и ставнями, выломанными в резиденциях плантаторов. Местный житель по имени Уильям Грейсон пришел в ярость: по его словам, «наши собственные люди» оказались ничуть не лучше янки. Иногда человек мог остаться без дома за считаные минуты. В окрестностях Йорктауна, Виргиния, артиллерия конфедератов расстреляла особняк рабовладелицы миссис Фарренхолд, в котором та жила вместе с племянницей, так что женщине пришлось переселиться в бревенчатый домик, где раньше обитали ее рабы. Как писал репортер-янки, мятежники знали, что миссис Фарренхолд поддержала сецессию, но все равно уничтожили ее дом[297].

Когда белые южане – сторонники Конфедерации обращались к собственной армии с просьбой защитить их дома, ответ мог оказаться очень грубым. В феврале 1863 года Ф. У. Пауэлл и несколько его соседей из Миддлбурга, Виргиния, попросили кавалериста Джона Мосби, который был в тот момент разведчиком Маградера, прекратить преследование северян, поскольку те пригрозили сжечь в отместку весь город. Очевидно, просители рассчитывали, что между армией и мирными жителями Юга еще сохранилась какая-то солидарность. Мосби с возмущением отверг эту просьбу: «Я не раздумывая отказался», – и этот ответ, возможно, помогает пролить свет на отношение военных-конфедератов к мирному населению и его собственности. Офицер отмахнулся от их обращения, увидев в нем «унизительный» компромисс с неприятелем, и добавил, что не несет ответственности за текущее положение вещей, поскольку в Миддлбурге его людей никогда не было. Месяцем позже, в марте 1863 года, Мосби стал капитаном партизанского отряда, а большинство офицеров продолжали выказывать такое же безразличие к интересам гражданского населения[298].

Поведение северян после Поупа