Нат Пинкертон и дом смерти

– Разве твоя мать никогда не говорила, что у нее есть сестра, очень злая, и дядя, который очень добр?

– Нет, об этом моя мать мне никогда не говорила.

– И ты наверно знаешь, что дон Патрицио тот самый человек, который увез тебя с гасиенды и привез в Нью-Йорк?

– Да, он тот самый, который выдавал себя за дядю Рибера.

– Скажи мне вот что, Транкилино, – сказал Ник Картер, поднял мальчика и посадил рядом с собою, – почему ты убежал тогда из моего дома, где тебе ведь жилось хорошо? Разве ты не подумал о том, что это причинит мне горе?

– Конечно, подумал и мне было очень жаль, что я даже не простился с вами. Но все вышло так быстро, что я даже не успел опомниться. Я сидел на ступеньках лестницы и вдруг подъехала одна из тех больших карет, что едут без лошадей и без рельс. В ней сидела какая-то дама. Когда она увидела меня, то подняла вуаль и позвала меня к себе. Мне показалось, что это моя мать и я побежал к карете, а она отворила дверцы и посадила меня рядом с собой. Все это произошло так быстро, что я о вас позабыл. Потом мы уехали, и когда я вспомнил о вас, то было уже поздно. Когда мы вышли из кареты и эта дама привела меня в какой-то дом, то я узнал, что она вовсе не моя мать. Там уже ожидал нас тот, который называл себя доном Рибера и который бросил меня на улице. Вероятно, они дали мне какое-то снотворное, потому что я совершенно не помню, каким образом я попал обратно на гасиенду: вероятно, я все время спал. Я никогда никому не говорил о том, что знаю, что сеньора Мерседес не моя мать, но я часто подслушивал у дверей, когда она беседовала с доном Патрицио. Знаете, что я слышал?

– Говори, это очень важно для меня! О чем же они больше всего беседовали?

– О гасиенде и о деньгах в банке, так мне по крайней мере казалось, хотя я в сущности не понимал, в чем именно дело. Потом дон Патрицио как-то раз говорил, что женится на ней, когда пройдет год траура. А потом я слышал, как они говорили, как бы получше избавиться от меня! Спасите меня, сеньор Картер, иначе я должен умереть! Они твердо решили убить меня!

– Что же они говорили именно по этому поводу? Расскажи мне все подробно и не бойся их! Я останусь с тобой и буду тебя охранять.

– Тогда я спокоен. А то я по ночам не спал и прислушивался, не идут ли они.

– Бедняга! Много же ты вытерпел!

– Дон Патрицио предлагал положить мне отраву в кушанье, но с этим она не соглашалась. Он очень рассердился и спросил ее, чего же она еще ждет, так как он хочет как скорее захватить гасиенду в свои руки. После этого я почти не ел дома. Иногда я иду в лес и там утоляю голод ягодами, бананами и другими плодами. Когда вы вчера появились вблизи нашего дома, я сначала очень обрадовался, но не посмел приветствовать вас, зная, что они будут пытаться убить и вас! Я и теперь боюсь, что они это сделают, как только им представится возможность!

– Ты полагаешь, что они заранее знали о моем приезде?

– Знали! Уже несколькими днями раньше знали! Правда, в точности не знали, в какой именно день вы приедете!

– Как же они могли узнать об этом? – в изумлении спросил Ник Картер.

– Им кто-то сообщил об этом в письме.

– Не знаешь ли ты, откуда прибыло это письмо?

– Я случайно видел марку на конверте. Она была очень красива, только не мексиканская.

– Несомненно американская. Письмо, вероятно, было из Нью-Йорка. А теперь слушай меня, Лино: ты должен помочь мне разыскать одного человека. Но предварительно я тебя еще спрошу вот о чем: Панчо и Анита всегда были добры к тебе?

– О да! Они любили меня так же, как и отец с матерью!

– Нет ли где-нибудь поблизости родственников Панчо или Аниты?

Транкилино подумал немного, потом покачал головой и сказал:

– Нет, я таких не знаю!

– Нет ли в окрестностях гасиенды кого-нибудь из прежних слуг твоих родителей? – снова спросил Ник Картер.

– Кажется, один есть. Когда мы вернулись на гасиенду, то всю прежнюю прислугу рассчитали, а трое из них умерло в короткий промежуток времени.

– Эти негодяи по колено ходят в крови и потому я обязан как можно скорее покончить с ними! Каким образом умерли эти слуги?

– Этого я не знаю. Я только слышал, что они умерли от какой-то странной болезни, и те, кто говорил об этом, сильно недоумевали, в чем дело.

– Значит, здесь в окрестности есть человек, который знал тебя и твоих родителей раньше, до того, как дон Рибера увез тебя в Нью-Йорк. Кто же это такой?

– Его зовут Секундино.

– А чем он занимается?

– Ничем. Он старый чудак, ни с кем, кроме меня, не разговаривает, когда приходит на гасиенду, да и только обменивается несколькими словами. Люди говорят, что он помешанный.

– А где он в настоящее время находится?

– В горных долинах Икстакихуатля, снежную вершину которого я вижу из окна моей спальни. Там он выстроил себе хижину. Но это очень далеко.

Других разъяснений Транкилино не мог дать Нику Картеру.

Мальчик, по-видимому, не хотел уходить к себе.

– Я так боюсь! Оставьте меня здесь, – просил он, – дон Патрицио и сеньора Мерседес наверно уже успели узнать, что я нахожусь у вас. А если они поймают меня, то непременно убьют!