Наталья Гончарова

…Все пропало,
Чем лишь только я, бывало,
Наслаждался, что любил:
Белой груди воздыханье,
Нежной ручки пожиманье…
Воевода все купил.

Сколько лет тобой страдал я,

Сколько лет тебя искал я!
От меня ты отперлась.
Не искал он, не страдал он.
Серебром лишь побряцал он,
И ему ты отдалась.

Я скакал во мраке ночи

Милой панны видеть очи,
Руку нежную пожать;
Пожелать для новоселья
Много лет ей и веселья,
И потом навек бежать.

Панна плачет и тоскует,

Он колена ей целует…

У Мицкевича панна падает в объятия возлюбленного, у Пушкина только «плачет и тоскует», оставаясь верна супругу, позволяя, правда, целовать ей колена. Не случайно на листе с черновиками стихотворения «Воевода» в очередной раз рисует Пушкин профильный портрет жены.

В свою очередь, Наталья Николаевна, уехавшая в Полотняный Завод, в своих письмах неизменно интересуется, не встречается ли муж с кем-либо из петербургских дам, называя то одну, то другую. Пушкин пишет ей 12 мая 1834 года: «Отвечаю на твои вопросы: Смирнова не бывает у К.<арамзиных>, ей не втащить брюха на такую лестницу; кажется она уже на даче; гр. С.<оллогуб> там также не бывает, но я ее видел у кн. В.<яземской>. Волочиться я ни за кем не волочусь».

Тридцатого июня того же года Пушкин начинает письмо жене с ответа на очередное проявление ревности: «Твоя Шишкова ошиблась: я за ее дочкой Полиной не волочился, потому что не видывал, а ездил я к Александру Семеновичу Ш.<ишкову> в Академию, и то не для свадьбы, а для жетонов, autrement [100]». (Речь идет о Екатерине Васильевне Шишковой, урожденной Юрьевой, вдове Дмитрия Семеновича Шишкова, недавно умершего, и ее дочери, фрейлине Прасковье Дмитриевне.)

Нащокин вспоминал, как Пушкин досадовал на то, что даже его давний друг П. А. Вяземский был неравнодушен к Наталье Николаевне. Он рассказывал: «Пушкин не любил Вяземского, хотя не выражал того явно, он видел в нем человека безнравственного, ему досадно было, что тот волочился за его женой, впрочем, волочился просто из привычки светского человека отдавать долг красавице».

Александр Сергеевич и Наталья Николаевна Пушкины. Рисунок А. С. Пушкина на обороте счета за издание альманаха «Северные цветы». 1832 г.

«Общество в гостиной». Справа — Н. Н. Пушкина. Рисунок А. С. Пушкина на листе со стихотворением «Осень». Октябрь 1833 г.

Его жена Вера Александровна писала: «Пушкина называли ревнивым мужем. Я этого не замечала. Знаю, что любовь его к жене была безгранична. Наталья Николаевна была его богом, которому он поклонялся, которому верил всем сердцем, и я убеждена, что он никогда даже мыслью, намеком на какое-либо подозрение не допускал оскорбить ее. Надо было видеть радость и счастье поэта, когда он получал письма от жены. Он весь сиял и осыпал их поцелуями. В одном ее письме каким-то образом оказалась булавка. Присутствие ее удивило Пушкина, и он воткнул эту булавку в отворот своего сюртука. В последние годы клевета и стесненность в средствах омрачали семейную жизнь поэта, однако мы в Москве видели его неизменно веселым, как и в прежние годы, никогда не допускавшим никакой дурной мысли о своей жене. Он боготворил ее по-прежнему».

Родня

С 1834 года семья Пушкина пополнилась сестрами Натальи Николаевны. Пушкин согласился на то, чтобы свояченицы поселились у него, лишь под давлением Натальи Николаевны, опасаясь возможных сложностей, и, как покажет время, был прав. Наталья Ивановна была в этом вопросе единодушна с зятем, хотя и по другим причинам. Она также противилась, сколько могла, переезду дочерей в столицу. Особенно она обиделась на старших дочерей (что и высказала Пушкину) за то, что те даже не заехали проститься с ней перед долгой разлукой, хотя имели возможность приехать в Ярополец вместе с Натальей Николаевной. К тому же по их наущению, как полагала Наталья Ивановна, младшая дочь не привезла к ней внука Александра.