Наталья Гончарова против Пушкина? Война любви и ревности

Чаще всего, чуть ли не ежедневно, она или сестра Александра Николаевна с кем-нибудь из детей ходили к де Местрам и графине Юлии Павловне Строгановой. Это называлось у сестер «нести службу при тетках». Тетушка Софья Ивановна де Местр болела, теряла зрение, ее муж-старик был вспыльчив и раздражителен и, видимо, их светские знакомые избегали навещать супругов. Строгановых Наталья Николаевна посещала гораздо реже, надо полагать, ей не хотелось встречаться у них с Идалией Полетикой, незаконной дочерью графа Григория Строганова. Сама же Идалия Григорьевна с вдовой Пушкина старалась поддерживать родственные отношения, была с ней «любезна и мила» в доме своего отца и даже сочла возможным приехать с визитом к Наталье Николаевне со своей дочерью и ее женихом — перед назначенной уже свадьбой.

Графиня Юлия Павловна хранила самые теплые чувства к своей племяннице еще со времен брака с Пушкиным, она «почти безотлучно» находилась в квартире умиравшего поэта, и не ответить на добро добром Наталья Николаевна не могла.

Бывать при дворе Наталья Николаевна считала своей неприятной обязанностью. «Втираться в интимные придворные круги — ты знаешь мое к тому отвращение; я боюсь оказаться не на своем месте и подвергнуться какому-нибудь унижению. Я нахожу, что мы должны появляться при дворе, только когда получаем на то приказание…»

Она не только боялась подвергнуться унижению, но не переносила правил игры светского общества, в котором невозможна искренность, главное «казаться», а не «быть». «Рядом со мной все время стояла госпожа Охотникова, которая заливалась слезами, г-жа Ливан сумела выжать несколько слезинок, другие дамы тоже плакали, а я не могла», — сообщала мужу Н. Н. Ланская о событии при дворе печальном. Умер великий князь Михаил Павлович, и Наталье Николаевне, как жене генерала, необходимо было присутствовать на панихиде в Петропавловской крепости — на этом настояла тетушка Строганова.

На похороны умершей маленькой княжны из императорской семьи Наталья Николаевна не пошла, потому что «не получила никакого извещения, ни приказа по этому поводу, а во-вторых, так как с меня не требуют, чтобы я пошла, я избегну таким образом большого расхода, который мне мои капиталы не позволяют сделать, если только не входить в новые долги… Мое отсутствие не будет замечено, так как я не принадлежу к интимному кругу при Дворе, считаю себя в праве позволить себе эту вольность». Совсем иные чувства владели Натальей Николаевной, когда печальную обязанность последнего целования нужно было выполнить по отношению к человеку близкому. Осенью 1849 года умер генерал-майор Д. П. Бутурлин — военный историк, директор Публичной библиотеки. И он сам, и его жена, урожденная Комбурлей, были знакомы с Пушкиным: неоднократно он бывал у Бутурлиных вместе с молодой женой на балах и вечерах. Связь с этой образованной семьей, с которой дружила и тетушка Загряжская, не прерывалась и после смерти поэта. И вот настал черед генерала…

«После обеда я собрала все свое мужество и пошла одеваться, чтобы одной ехать к Бутурлиным. Я считала необходимым сделать это ради сына, который действительно был мне верным другом, и потом старик всегда был так внимателен ко мне. Было даже время, когда принимая во внимание близкие отношения тетушки Катерины со старой Комбурлей, я постоянно бывала в их доме, стало быть, это было почти моим долгом, и я решила побороть мою застенчивость. Приехав туда, я прошла через прекрасные гостиные, чтобы достигнуть бального зала, где столько раз я веселилась. Посредине стоял гроб. Из женщин были только две особы, живущие в доме, и горничные, зато довольно много мужчин. Я была просто ошеломлена. Но набралась смелости и прошла прямо к этим двум женщинам, которых я даже не знала. Когда началось чтение молитв, пришло много монахов, мне кажется — весь невский монастырь собрался здесь. Наконец приехали тетушка Местр и княгиня Бутера, их присутствие меня ободрило. Не могу тебе выразить, какое тяжелое впечатление произвело на меня это печальное зрелище. Столько воспоминаний вызвало оно во мне… Я снова увидела покойного, стоящего в дверях своей гостиной, в парадной форме, встречающего гостей, и его жену, сияющую от сознания своей красоты и успеха. Зала полна, сверкает огнями, танцы, музыка, всюду веселье, а теперь скорбь, слезы, монахи, несколько мужчин в траурной одежде… Мрачное настроение не оставляло меня весь вечер. Твой брат провел его с нами, и невольно разговор принял серьезное направление. Мысли о смерти и наши упования на будущее были единственной печальной темой. В полночь мы разошлись».