Наталия Гончарова. Любовь или коварство?

Златоглавая Москва и ее «сорок сороков»! Как и большинство из них, церковь Благовещения ждала та же печальная участь: храм снесен воинствующими безбожниками, а на его месте, в центре столицы, выросла безликая каменная «восьмиэтажка» в модном тогда конструктивистском стиле. (Ныне это дом № 25, правая его секция, по улице Тверской.) Сохранились лишь воспоминания старожилов, описание церковных приделов да фотография конца девятнадцатого столетия из альбома H.A. Найденова, ныне библиографической редкости. И еще название переулка — Благовещенский.

…вот уж по Тверской
Возок несется чрез ухабы.

Удивительно, что и сам снесенный храм, мимо которого по Тверской не раз проезжал Пушкин, находился неподалеку от Воротниковского переулка, где в свой приезд весной 1836-го в доме приятеля Павла Нащокина гостил Александр Сергеевич. Два последних московских адреса: поэта и его вдовы.

…И стаи галок на крестах.

…После крестин внука Наталия Николаевна вернулась в Петербург. В дороге, в холодном вагоне поезда простудилась.

Из воспоминаний Александры Араповой:

«Накануне ее возвращения, в праздничной суматохе, позабыли истопить ее комнату, и этого было достаточно, чтобы она схватила насморк. Путешествие довершило простуду.

Сутки она боролась с недугом: выехала со мною и сестрою по двум-трем официальным визитам, но по возвращении домой, когда она переодевалась, ее внезапно схватил сильнейший озноб. Ее так трясло, что зуб на зуб не попадал. Обессиленная, она слегла в постель. Призванный домашний доктор сосредоточенно покачал головою…»

А затем у больной начался сильный жар, врачи поставили диагноз — воспаление легких. Болезнь прогрессировала столь быстро, что надежд на счастливое выздоровление не оставалось: срочно были вызваны телеграммами все дети, за исключением Таши, жившей в Германии.

Из воспоминаний Александры Араповой:

«Физические муки не поддаются описанию. Она знала, что умирает и смерть не страшила ее… Но, превозмогая страдания, преисполненное любовью материнское сердце терзалось страхом перед тем, что готовит грядущее покидаемым ею детям».

Всех детей Наталия Николаевна благословила, всем близким сказала добрые слова, со всеми попрощалась…

Из воспоминаний Александры Араповой:

«Христианкой прожив, такой она и скончалась. Самые мучительные страдания не вырвали слова ропота из ее уст. По временам она просила меня вслух читать ей Евангелие».

Ноябрьским утром она, по своей воле, приобщилась святому таинству.

День этот (26 ноября — черный день и в пушкинской летописи: письмо Геккерну отправлено, — первый вызов брошен!) мистически отразится в хронологическом зеркале, став последним в земной жизни Натали:

26 ноября 1836–26 ноября 1863.

Придет ужасный час, твои небесны очи
Покроются, мой друг, туманом вечной ночи,
Молчанье вечное твои сомкнет уста…

Из воспоминаний Александры Араповой:

«Когда часы пробили половину десятого вечера, освобожденная душа над молитвенно склоненными главами детей отлетела в вечность!.. Несколько часов спустя мощная рука смерти изгладила все следы тяжких страданий. Отпечаток величественного, неземного покоя сошел на застывшее, но все еще прекрасное чело…»

Как напоминает ее христианская кончина смерть поэта!

Бесценное свидетельство, оставленное ее дочерью. Жизнь Наталии Николаевны, благодаря первой записи деда Афанасия Николаевича Гончарова о рождении внучки и последнего свидетельства Александры Араповой, может быть просчитана до дней и даже часов! Самых счастливых и самых скорбных…

И рукою Александры на обороте последней фотографии ее матери сделана надпись, что скончалась Наталия Николаевна «в Петербурге на Екатерининском канале, у Казанского моста, в доме Белгарда».