Наташа и другие рассказы

Весной самый младший бабушкин брат, дядя Фима, женился во второй раз. Его будущая жена приехала из Москвы на две недели, чтобы познакомиться с дядей и его родней. Наш стоматолог Дуся знала ее еще в России и свела с ней дядю. Невесте было под сорок, дяде — сорок четыре. В цепи дядиных попыток она была последним шансом. На предыдущем последнем шансе он женился в первый раз. Женитьбе этой на такой же, как он, русской иммигрантке через полгода пришел конец. Дядя был славный малый, трудяга и эрудит. Читал книги, газеты и туристические путеводители. Мог одинаково убедительно рассуждать о Крымской войне и о «Торонто мэпл ливз»[5]. Всего через несколько месяцев после приезда он уже работал гидом — водил по городу русских туристов. Но богатым он не стал, да и не мог стать. К тому же его честность доходила до крайности, и его в два счета можно было выбить из колеи. Бабушка больше всего на свете боялась, что дядя останется в этом мире один.

Зина, дядина невеста, носила короткую мужскую стрижку, ее темные волосы жирно лоснились. Она была худая и довольно плоская. Дядя привел Зину к нам на ужин — тогда я увидел ее впервые. На ней были обтягивающие синие брюки, туфли на высоких каблуках и желтая шелковая блузка, под которой выделялись какие-то особенно длинные соски. Расстегнутые верхние пуговицы оставляли на виду прилипшую к ключицам тонкую золотую цепочку со звездой Давида. Здороваясь, Зина меня поцеловала — на меня пахнуло потом и сиренью.

Гостья по-свойски прошла в дом, и дядя повел себя так, будто он здесь чужой — на него подействовали ее бойкие манеры. Представляя нас друг другу, он запутался в словах и едва не опрокинул стул. Сбивчиво рассказал, как они провели день, а Зина то и дело поправляла дядю и договаривала за него. Когда мама подала малиновый торт, Зина кормила им дядю со своей вилки. В России она работала «учительницей английского» и пересыпала речь английскими словами и выражениями. Мамин суп был tasty[6], наша столовая — divine[7], а папа — charming[8]. После обеда, в гостиной, Зина положила руку дяде на колено. Я, как обычно, обкурился и не мог отвести глаз от ее руки. Она расположилась на дядином колене, как маленький бледный зверек. Иногда во время разговора она изгибалась, иногда взмывала вверх для вящей убедительности, но неизменно возвращалась на место. Дядино колено под ее рукой словно оцепенело.

Проведя в Канаде две недели, Зина вернулась в Москву. На прощанье мама и тетя сходили с ней за покупками и обновили ее гардероб. Зина, по их мнению, дяде подходила. Застенчивая жена ему точно ни к чему. Может, Зина и чересчур напориста, но, если извиняться на каждом шагу, как дядя, в этой стране ничего не добьешься. Бабушку, правда, беспокоило, что у Зины в Москве есть дочь, почти старшеклассница, но и она соглашалась: если у женщины в таком возрасте нет детей, поневоле начинаешь подозревать, что с ней что-то не в порядке. Дядя не возражал. Он сказал, что в Зине есть как плюсы, так и минусы.

Решение было принято быстро, и через несколько дней после Зининого отъезда дядя написал ей письмо — предложил выйти за него замуж. Месяц спустя она вернулась в Торонто. На этот раз вся семья отправилась встречать ее в аэропорт. Мы ждали у выхода, мимо чередой проплывали русские лица. Зина появилась почти в конце людского потока. Одета она была в подаренную мамой одежду. Она несла тяжелый чемодан. Увидев дядю, Зина кинулась целовать его в щеки и в губы, бросив чемодан у выхода. Его подняла худая светловолосая девочка — она несла другой, такой же тяжелый — и прошла с багажом через раздвижные двери. У девочки были большие голубые глаза, на лоб падала длинная светлая челка. Подтащив чемоданы поближе к нам, она стала позади Зины. Терпеливо, равнодушно девочка ждала, пока мать нас с ней познакомит. Ее звали Наташа. Ей было четырнадцать. Мама сказала: «Познакомься, это твоя новая сестра». Позже, когда мы везли бабушку и дедушку домой, бабушка сокрушалась: ясно, как день, что отец девочки — шейгец[9].

Спустя неделю мы все отправились в Норт-Йорк-Сити-холл[10] на гражданскую регистрацию. Церемонию провел отставной судья, и мы сфотографировались в атриуме. Ни раввина, ни хупы не было, и бокал дядя не давил. Потом все поехали к нам домой на барбекю. Один за другим гости произносили тосты. Зина и дядя сидели во главе стола, как настоящие молодожены. На свадьбу им дарили деньги, чтобы они сняли более просторное жилье. В прежней дядиной квартирке с одной спальней им не разместиться. Здесь — не Россия, и хватит уже девочке спать в гостиной. В тот единственный раз, когда дедушка и бабушка пришли к дяде в гости, Наташа вышла из ванной голая и, не обращая на них никакого внимания, прошла в кухню за яблоком. Пока бабушка и дедушка, стараясь не отвлекаться, слушали дядю и Зину — они рассказывали о Зининых планах подтвердить свое право работать учительницей, — Наташа ела на кухне яблоко.