Наташа и менестрель

О том, как складывались отношения двух Наташ и Саши, можно рассказывать несколько часов подряд или даже написать любовный роман страниц на семьсот. Но мы не будем делать этого. Ибо художник — далеко не главный герой нашего произведения. А главный находится за тысячу километров от райцентра, где живет теперь Наташа. Он живет пока своей интересной жизнью, не подозревая о нашей героине, не зная и не ведая, куда приведет его скоро судьба–судьбинушка. Скажем лишь, что через год, когда обе Наташи принесли по дочери, рыцарь холста и кисти не вынес такой нагрузки и бежал от обеих женщин. Официально его отъезд побегом не казался. Он уехал якобы учиться в художественное училище. И, говорят, действительно какое–то время там учился. Но уже через несколько месяцев люди, в числе которых была корреспондентка районной газеты, поведали обеим Наташкам, что видели Сашу на художественной выставке в сопровождении одной шикарной особы. А еще через некоторое время, когда на свет родилась Настя, Саша прислал Наташе длинное письмо, в котором просил дать ему развод в обмен на квартиру и обязанность регулярно выплачивать денежное пособие на содержание дочери. Наташа не стала препятствовать мужу. И тридцатилетний мужчина вскоре оформил третий официальный, не запрещенный законом брак, на этот раз в городе. Его избранницей стала молодая художница, дочь известного в крае культурного деятеля. Как ее звали, думаем, читатель догадался без нашей подсказки…

Вот так Наташа осталась жить одна в квартире в центре районного центра. Работала, воспитывала Настю, ездила в Казанцево к матери и сестре. Набравшее было вес в замужестве и беременности тело ее вновь выглядело похудавшим. Вот тогда и загуляло среди местных балагуров ее прозвище — Вобла. Да, она была худа, со слегка впалыми щеками, с плоской, ребристой, словно лист шифера, грудной клеткой, и могла бы, наверное, спрятаться за ручку швабры, но ни разу это сделать не пробовала, хотя имела дело с поломойным орудием труда почти ежедневно, потому что работала нянечкой в детском саду.

Вот что пока нужно знать читателю о Наташе. Все остальное он узнает из нашего дальнейшего повествования.

* * *

Кличку Шуруп Андрею дали еще до службы в армии его друзья из вокально–инструментального ансамбля «Орфей». Было это лет семь–восемь назад, далековато от мест, о которых пойдет наш рассказ, — более суток езды на восток на поезде дальнего следования. В то время Андрей, окончив школу, учился тренькать на гитаре в ДК железнодорожников, но, быстро поняв, что виртуозом ни на шести, ни на семи струнах ему не стать, начал солировать голосом на танцевальных вечерах, ловко перебрасывая микрофон из правой руки в левую и обратно. Здесь он добился больших успехов, вскоре став любимцем молодежи. Особенно балдели семнадцатилетние девчонки, когда он пел на танцах:

А ты опять сегодня не пришла,

А я так ждал, надеялся и верил,

Что зазвонят опять колокола–а–а-а

И ты войдешь в распахнутые двери…

Или: «Ты придешь — сядешь в уголке, подберу музыку к тебе…»

Сделавшись популярным, Андрей стал ходить в черном костюме–троечке, с бабочкой и в черной шляпе. Верх шляпы, вбивая вовнутрь, он делал не пирожком, как положено по моде, а пилоткой и надвигал почти на глаза. Так и ходил повседневно, так и пел на эстраде, держась уверенно, без эмоций и модных ныне выкрутасов и дерганий. Был он небольшого роста, и если во время выступления кто–нибудь глянул бы сверху на солиста, то сходство с шурупом обнаружить, при определенной фантазии, мог. И обнаруживал.

Как известно, правда, весьма узкому кругу, слава — девка не только капризная, но иногда и колючая. И вот однажды в самом начале очередного молодежного вечера в зале кто–то выкрикнул:

— Шуруп, давай «Колокола»!

И пошло–поехало.

Как мы знаем, случилось это несколько лет назад в тысяче километров на восток от описываемого населенного пункта. А в этом населенном пункте, о котором пойдет речь, о кличке Андрея никто не знал, как не знал никто и его самого.

С того самого дня, когда Андрей однажды вечером получил кличку Шуруп, до другого, когда объявился в районном центре, где проживала Наташа — Вобла, прошло лет семь, от силы восемь. Где только не пришлось побывать за эти годы Андрею… Во–первых, в армии. А во–вторых…

После того как не смог он покорить сердца членов приемной комиссии в театральном училище и Мельпомена отвернулась от него, загребли Андрюшеньку в вооруженные силы. Служил в музыкальном взводе, выучился играть на баяне и продолжал петь в армейском ансамбле. За два года к боевому оружию прикасался только один раз — когда принимал воинскую присягу. В общем, как говорил о нем впоследствии отчим, «пропел два года». Андрюша о годах, проведенных на службе, не жалел и не считал их потерянными, как некоторые из его однополчан–музыкантов: на мир посмотрел, на людей, жизненный опыт приобрел.