Натянутая паутина. Том 1

Она была восхитительно красива, а ее танец захватывал дух. Смуглым лепестком огня цыганка извивалась под зажигательный ритм, задаваемый скрипачом и «витераном», отдаваясь танцу со всей страстью! Своей красотой она гипнотизировала зрителей, вызывая схожие знойные чувства как в мужских, так и в женских сердцах. Грива черных волос вздымалась и опускалась, когда танцовщица резко запрокидывала голову, крутилась на пыльных босых ступнях и звенела бесчисленными браслетами. Подол безразмерной юбки взлетал ввысь, ухитряясь при этом не открывать ничего выше тонких коричневых щиколоток, тоже унизанных сверкавшими побрякушками. Она била в бубен ладонью, а порой, чтобы ввести зрителей в еще больший восторг, особенно сильно колотила в него толчками крутых бедер.

– Какова чертовка! – тихо прорычал себе в усищи Дорэ.

Цыганка бросила бубен «слиппому витерану», и тот легко поймал его – судя по всему, тренировался годами. Он принялся бить в бубен, а прекрасная танцовщица откуда-то выхватила кастаньеты, и в музыку вмешался новый быстрый ритм.

Я мог бы очень долго смотреть на этот гипнотизирующий танец, ибо еще не нашлась на свете услада более желанная для тэнкриса, чем незамутненная чувственная красота… Но вдруг началось резкое движение слева.

Большой белый грузовик с гербами священного Фатикурея по бортам выехал на площадь, и из кузова посыпались кирасиры с карабинами наперевес. Их вел тэнкрис в длинном белом плаще с капюшоном – отличительная черта ордена Безголосых. Появление стражи Фатикурея в клочья разорвало чарующую атмосферу, и зрители стремительно отстранились.

Монах совершил рывок, обгоняя солдат, оказался рядом с цыганкой и схватил ее за плечо. Я подавил внезапный порыв ринуться на подмогу. Конечно, истинный тан всегда обязан быть готовым помочь даме в беде, но цыганка дамой не являлась и в помощи не нуждалась. Она сорвала с расшитого пояска украшение в виде синего полумесяца, оказавшееся спрятанным кинжалом, и вонзила его монаху в правую ладонь. Раздался крик боли, но тэнкрис и не подумал отпускать добычу. Тогда она рванула назад, оставляя в его окровавленных пальцах клочок шали, и ланью метнулась к ближайшему проулку. Монах ринулся следом, а едва подоспевшие храмовники принялись вязать руки фуксу и человеку, которые не сопротивлялись.

Через десяток минут клирик показался. Я ожидал увидеть его гнев: ведь он вернулся ни с чем, разве что к первой ране добавилась вторая – по ткани на плече расползалось пятно крови. Но нет, Безголосый был спокоен, как море в штиль.

– Странно. У той девчонки была всего лишь железная зубочистка, а у этого под плащом меч и боевой кинжал. Тем не менее она его покоцала и сбежала. Замечаешь, как он двигается, шеф?

Я не ответил, все было слишком очевидно. Монах, если только он действительно являлся монахом, судя по движениям, был опытным бойцом. И все же цыганке удалось от него улизнуть, предварительно попортив шкуру.

– Зол, наверное, как росомаха, – предположил Адольф.

– Хозяин, ваша паэлья остывает.

После трапезы мы отправились заказывать сантехнику. В салоне «Интерьер двадцатого века» меня встретили как старого друга, усадили в удобное кресло, налили фруктового чаю и, услышав заветные слова «всего самого лучшего», принялись за работу. Спустя несколько часов расторопные зеньориты, как следует прошерстив каталоги сантехники и получив мое одобрение на те или иные образцы, а также пройдясь по несметным запасам керамических облицовочных материалов, принялись составлять смету.

Сиеста была уже далеко позади, когда я покидал салон в несколько даже приподнятом расположении духа. Тяжелое ощущение, оставленное визитом в дом скорби, почти полностью растворилось в душе, что несказанно радовало. Тем временем пришла пора встретиться с двойным агентом.

На улицу Золотого пера мы подъехали в ярких арбализейских сумерках. Оранжево-желтые лучи закатного солнца множили непомерно длинные тени, проскальзывая сквозь зазоры меж домов. Я недолго наслаждался внезапно возникшим ощущением легкости, ибо в гармонию чувств вмешался привкус смерти.

– Что-то не так. Адольф, сторожи вход, Себастина, за мной.

В мансарду поднимались не спеша, держа наготове оружие. Я распалил Голос и внимательно изучал все сгустки эмоций сквозь стены и двери. Всюду царил страх, жильцы доходного дома притихли в своих квартирах как мыши под половицей, на которой прилег вздремнуть кот, а наверху витали эмоциональные фантомы особенно сильного страха.

Дверь была приоткрыта, я осторожно толкнул ее стволом «Тарантула» и прошел в мансарду. Первичный обыск не занял и минуты.

– Хм, кажется, беспорядок со вчерашнего дня не изменился, но крови точно было меньше. И трупов тоже.

– Хозяин изволит шутить, – констатировала Себастина, не убирая тяжелого тесака.

– Так, Лакроэн… а это, кажется, один из тех, кто был с моей стороны кровати вчера.

– Судя по той и вон той картине, он позировал художнику.

Я посмотрел на указанные полотна, с которых белозубо улыбался красивый молодой человек. У Лакроэна отлично получался жанр ню, следовало признать.