Натянутая паутина. Том 2

Жар полился сверху, он исходил от сгустка непередаваемой, непереносимо яркой эйфории, которую я продолжал «видеть», хотя лишился глаз. Бой остановился, замолкли автоматы и карабины, страх в сердцах моих людей нарастал, но технократы наполнялись благоговением и радостью.

– Да здравствует лидер!!! Да здравствует стальной пророк!!! Да здравствует мировая революция!!!

Глупцы.

– Долой угнетателей!!! Долой тиранов!!! Долой тэнкрисов!!!

Обнаглевшие скоты.

– Грюммель!!! Грюммель!!! Грюммель!!!

Их радостные выкрики сливались в сплошной рев, перекрывавший даже громовые раскаты, а сгусток эйфории пылал все жарче, пока вдруг вопли воодушевления не превратились в крики боли и смерти. Один за другим технократы исчезали, убитые тем, кого восхваляли, а он хохотал над ними, такой горячий во плоти, но такой холодный к их мольбам.

– КАК ЖЕ ВЫ МНЕ ОСТОЧЕРТЕЛИ, ЖАЛКИЕ НАСЕКОМЫЕ, КАК ЖЕ МНЕ ОПОСТЫЛЕЛО ВАШЕ ЗЛОВОНЬЕ!!! СДОХНИТЕ ВСЕ!!!

Я смог сбросить оцепенение, лишь когда ощутил, что мои солдаты тоже исчезают. Там, в вышине, пылал как солнце сгусток эйфории и гнева, такой яркий, такой чистый, он обжигал меня, жарил живьем, кожа сохла, обтягивая череп, из треснувших губ в рот капала кровь, даже Беххерид, визжа, сморщился и отвалился от моей истерзанной руки, но я подумал, что без него будет только легче. Столько темных дел осталось за моей спиной, столько зла я совершил, добиваясь своих целей. Не нужно таскать с собою демона – родной тьмы вполне хватит, чтобы поглотить даже солнце. И я потянулся к сгустку эйфории, впился в него щупальцами своего Голоса и стал менять, коверкать, уродовать, я превратил его в то, что чувствовал перед смертью Лайотрадо эл’Шимар, – полнейший упадок, черную меланхолию, раскаяние, страх и отчаяние. Пожалуй, именно так, в понимании ду-хаса, Темнота поглощала солнце на заре времен.

И жар спал. Солнце, рожденное невероятным Голосом, погасло.

Воя и стеная, он опустился на грешную землю, и вновь моей иссушенной шкуры коснулись дождинки. Тогда я собрал все оставшиеся силы и встал, и пошел. Мне не нужно было видеть глазами, я знал, где он, и, приблизившись, вцепился в его глотку обеими руками.

– Ты предал своих людей, ты предал свою семью, ты предал свой вид, ты покалечил моего друга, ты убил мою жену. Я отказываю тебе в праве на жизнь! Ты не будешь обезглавлен, ты не будешь расстрелян, я приговариваю тебя к позорной смерти через удушение!

Медленно, по капле, я выдавливал из него жизнь. Последние попытки вдохнуть разразились судорожным хрипом, а потом архитеррорист сдох.

– Приговор… приведен… в исполнение…

Нужно было присесть, и я, не чинясь, опустился прямо на землю. Сил осталось совсем мало, хотелось задрать голову и ловить ртом капли воды, жестоко напомнила о себе правая рука. А еще я заметил рядом источник эмоций, угасающий клубок отчаяния, обиды, замешательства.

– Почему?..

Угорь? Саламандра? Голос был знакомым, но я не мог различить, кто из них. Неужели ухитрился выжить?

– Почему?.. Лидер?

– Потому что вы глупцы, позволившие использовать себя как инструмент. Вы глупцы, служившие тому, кого мечтали уничтожить. Вы глупцы, которым на роду была написана глупая смерть.

Из рукава в левую ладонь скользнул нож, я на ощупь нашел маску-череп, срезал ремешки и повернул голову трупа так, чтобы умиравший увидел лицо.

– Вот, гляди, ради кого ты калечил себя и убивал других. Посмотри, осознай и умри.

Судя по эмоциям и последнему вздоху, террорист так и сделал. Что ж, приятно, когда твои слова воспринимают всерьез.

– Шеф! Шеф!

– Ты тоже выжил? Я рад…

– Шеф, с ней что-то не так!

– С кем?

– С Нэгари, шеф! Она будто заледенела… и по телу ползут трещины!

Рядом наконец появилась Себастина, почувствовав, видимо, что второй раз мне самостоятельно не подняться. Она подвела меня к богине, однако я смог лишь коснуться ее бедра, чтобы отдернуть руку от жгучего холода. Нэгари все еще была вдвое выше меня.

– Смертный, – услышал я шепоток в ухе, – пока ты играл в месть, я пыталась сдерживать Кахранолтара. Больше не могу. Слишком сильный. Непомерно. Непомерно…

Ее тело с хрустом развалилось, обдав градом осколков всех стоявших рядом, земля ушла из-под ног, что-то лопнуло в основе мироздания, и зазвучал разрывающий душу вопль. Первый вскрик новорожденного бога.

Он появился совсем рядом, Дракон Времени, и даже без глаз я увидел его бесконечную, безумную ненависть ко всему живому, которой бог не пытался скрывать. Вмиг он выпил досуха все живое вокруг и поднялся ввысь.

– Это мой последний дар тебе, смертный, живи и борись…

Потеряв оболочку, Нэгари Ухру потратила последние силы на то, чтобы спасти немногих выживших гвардейцев во внутреннем дворе. На этом ее помощь закончилась… Сколь же самонадеянными мы были, решив, что справимся!

– Себастина, он уходит! Где Беххерид?! Найди мне его…

– Он здесь, хозяин, валяется на земле, но «Доминант» сломан, простите. К тому же, мне кажется, демон тоже вот-вот сдохнет.