Натянутая паутина. Том 2

– В любом случае я очень рад, что успел, пока вы все тут не перемерли от дизентерии или цинги.

Через толпу протиснулся взлохмаченный Кинемон и, тяжело дыша после бега, сказал, что Валеска встретится с тэнкрисом и только с ним.

– Пока меня нет, проследите за тем, чтобы они собрались. Я послал Симона за солдатами и транспортом.

– Неразумно удаляться в подземелья без охраны, хозяин.

– Опаснее нас здесь хищников нет, Себастина. Если на то пошло, опаснее нас вообще хищников нет. Постараюсь вернуться как можно скорее.

Позволив Кинемону схватить себя за руку, я отправился в путь по пахучим переходам канализации. Мальчишка уверенно петлял в темноте, иногда принюхиваясь и постоянно поторапливая меня.

– Здесь! Дальше не пойду, зеньор, Валеска сказала, чтобы вы были один. Подожду вон там.

– Я запомнил дорогу. Бегите обратно и собирайтесь, друг мой, скоро вы обретете новый дом.

Он не ушел сразу, а еще постоял рядом, подергивая ушами в сомнениях. Любопытный ребенок, интересный, с какой стороны на него ни взгляни. Крепкая воля, храброе сердце и наверняка острый ум – глупые лисы в природе не выживают.

– Ну беги.

Дождавшись, пока звук его шагов исчезнет во мраке, я двинулся вперед, и вскоре теснота исчезла. Большое помещение, ровный пол и множество колонн, поддерживавших низкий потолок. Стен в обозримом пространстве не ощущалось. Странное сооружение, зачем его построили здесь? Или я не понимаю, как должны быть устроены канализационные коммуникации?

Голос твердил, что рядом никого не было, я распалил его, но не смог ощутить даже цыганского лагеря, хотя не так уж далеко от него и отошел. Возможно, обилие материальных препятствий мешало? Прежде этот фактор значил довольно мало… Бубенчик робко звякнул в темноте, и вслед за тем проявилось «свечение» чужих эмоций.

– Валеска?

– Как ваше имя? – спросил шепоток.

– Шадал эл’Харэн. – Я повернулся к источнику эмоций.

– Это настоящее имя?

– Да.

Чуть погодя:

– Оно ваше?

Я улыбнулся.

– Лучше бы вы умели давать ответы так же хорошо, как задавать вопросы. Покажетесь?

Цыганка вышла из-за колонны и, тихо ступая босыми ногами, приблизилась. Яркие напоказ женщины этого народа преображались, возвращаясь к сородичам. Традиционное платье было очень целомудренным, вплоть до того что головной платок оставлял открытыми лишь глаза, даже звонких браслетов и сверкающих колец видно не было, лишь тонкая цепочка с бубенчиком покоилась на груди.

– Я ждала вас.

– Неужели?

– Да, потому и не сбежала. Мне было видение, что придет Сын Двух Матерей.

– То бишь я?

Она отвела взгляд прекрасных глаз и неуверенно пожала плечами:

– Никто кроме вас не пришел. Вы Сын Двух Матерей?

– Ну… в какой-то мере да.

– Значит, это вам.

Запустив тонкую руку под одну из юбок, она выудила оттуда кожаный шнурок, на котором болтался перстень с огромным бирюзовым камнем. У меня перехватило дыхание. Разумеется, я понимал, зачем иду, я готовился получить вожделенное – ключ для разгадки этой головоломки, то, ради чего великие силы сошлись в кровавом противостоянии… И все равно дыхание перехватило.

– Вы украли это из тайника в апартаментах художника, верно?

Ее эмоции проявили стыд и раскаяние, руки прижались к груди, взор пал долу.

– Пожалуйста, расскажите мне все. Это очень, очень важно.

Она шмыгнула носом, утерла несколько слезинок и кивнула.

История Валески началась далеко от Арадона и не имела значения, пока она не приехала в столицу. Эта цыганка была чужой здесь, но местные семьи приняли ее с распростертыми объятиями. Не только из-за красоты и божественного танцевального таланта, но и из уважения к редкому дару. Ее сочли ясновидящей, настоящей – не той, что за деньги предсказывает дуракам на ярмарках. Услышав об этом, я усомнился, но сама девушка верила в свои слова.

Ее жизнь среди арадонских цыган складывалась вполне сносно, Валеска танцевала, собирала милостыню, продавала мелкие предсказания, заводила знакомства. Одно из них и стало особенным.

– Он был очень веселым, бесшабашным и щедрым.

– Как вы познакомились?

– Мы… виделись много раз. Меня звали танцевать в разные заведения, и в некоторые, более-менее приличные, я шла. В те, где хозяин не мог походя продать меня какому-нибудь клиенту на ночь. Игорный дом Бенедикта Фуска был из таких.

– И там спускал деньги Жан-Батист Лакроэн.

– Среди прочих мест.

Художник сразу же заметил обворожительную танцовщицу и вскоре стал регулярно появляться рядом, не переставали звучать мягкие, но настойчивые уговоры стать его моделью, переходившие в льстивые мольбы или в обещания невиданных богатств. Она вежливо отказывалась, но Лакроэн был настойчив и обворожителен, – не выстояло девичье сердце, сдалось на милость распутника. Это стало еще одним событием, приведшим Валеску туда, где я ее нашел.