Натянутый лук

— Можно я попробую? — с надеждой спросил парнишка.

— Исчезни, — ответил Лордан. — Давай посмотрим на эту кроличью нору около дуба.

Они тихонько подкрались к яме, окруженной кустами ежевики и облепленной пухом.

— Здесь есть один, — прошептал мальчик. — Ты можешь попасть в него.

— Тихо, — ответил Лордан. — Я больше не собираюсь расходовать стрелы. А теперь не двигайся.

Он осторожно, небольшими шажками продвинулся вперед, почти не шевелясь. Когда он был в сорока ярдах, кролик перестал щипать траву и поднял голову. Лордан застыл на месте и подождал, пока голова кролика снова опустится. На тридцати ярдах кролик снова поднял голову; Лордан застыл, неловко балансируя на одной ноге, кролик пробежал пять ярдов по направлению к яме и замер. Охотник ждал. Кролик опустился на все четыре лапы, но не начал есть, как будто размышляя, достаточно ли это безопасно. Лордан приблизился еще на пять ярдов, следя за тем, чтобы каждый раз ровно ставить ступни, осторожно перенося на них вес, чтобы не наступить на веточку или стебелек чертополоха.

В двадцати пяти ярдах он поднял лук и начал прицеливаться, держа стрелу под углом в сорок пять градусов; когда большой палец дотронулся до угла рта, он опустил стрелу на ярд ниже и направо, затем продолжал натягивать тетиву, пока пальцем не дотронулся до губы; в этот момент он пустил стрелу, наблюдая за тем, как она летит к своей цели. Как Бардас и ожидал, кролик увидел стрелу и бросился к норке, но Лордан позаботился об этом заранее: острая, как шило, стрела прошла сквозь спину кролика и пригвоздила его к земле. Он пытался спастись, скреб всеми четырьмя лапами, пока Лордан бежал к нему. К тому времени когда он подбежал, кролик был уже мертв, он несколько раз дернулся и застыл навсегда. Лордан, которому в свое время пришлось убить больше людей, чем кроликов, вытащил стрелу, вытер острие и бросил в колчан на поясе. Затем подхватил кролика за задние лапы и подрезал поджилки. Он поискал палку и повесил на нее добычу, затем вернулся назад и подхватил лук.

— Хватит на двоих.

Мальчик кивнул без особого энтузиазма.

— Ты, наверное, из тушки сваришь похлебку? — хмуро поинтересовался он.

— Ну, нельзя же попусту переводить хорошие продукты, — ответил Лордан. — Как, впрочем, и плохие, если уж зашла речь. — Он положил кролика на левую ладонь таким образом, что его голова оказалась на запястье, и, сжав мочевой пузырь, выдавил из него мочу, затем воткнул кончик ножа в шкуру на животе и провернул его таким образом, что пузырь переместился наверх, потом сделал надрез на животе. Мальчик отвернулся. Лордан воткнул палец в шею кролика, другой рукой взялся за задние лапы и, перевернув, потряс тушку в воздухе, пока из отверстия не вылетели внутренности. Указательным пальцем он подцепил сердце и то, что осталось от кишечника, но оставил почки и печень, затем снова подхватил нож и разрезал заднюю лапу от отверстия в животе до сустава. Отложил нож и аккуратно просунул палец между шкурой и мясом, оттягивая ее в сторону, чтобы не разорвать, пока не стало возможным стянуть ее со спины, затем то же самое проделал со второй лапой. Поставил ногу на шкуру и потянул вверх задние лапы кролика, пока не вытянул из шкуры все тело, затем свернул шкуру мехом наружу и начал крутить суставы, пока они не хрустнули, перерезал мышцы и сухожилия над лапами и отбросил их в сторону. Кролик болтался у него в руках, голый и истекающий кровью, как новорожденный младенец.

— Зачем тебе шкура? — спросил мальчик.

— Клей, — ответил Лордан. — Вскипяти его и получишь гипс. Вообще-то клей можно делать почти из всего живого, но некоторые вещи приспособлены для этого лучше, чем другие. Он подхватил шкуру и мех, пока мальчик собирал лук и вытирал его. — Как я и говорил, — продолжал Лордан, — ничего не тратится впустую.

Мальчик напряженно улыбнулся.

— Мы всю жизнь делаем что-то из частей животных. Сухожилия и кнуты, рога и клей, кишки для веревок и всякие изделия из костей.

— И кровь, — добавил Лордан. — Смешай кровь со стружкой и получишь хороший клей. Я иногда так делаю.

— Правильно, — неуверенно сказал мальчик. — Но ты не думаешь, что это немного… ну, отвратительно?

Лордан кивнул.

— Зато очень разумно, согласен? Хуже было бы убивать кого-нибудь и потом выбрасывать. Так мы поступаем только с людьми.

Геннадий неуверенно огляделся, жалея (уже не в первый раз), что не держал язык за зубами. Только потому, что тебе есть что сказать, вовсе не означает, что ты должен делиться этим с окружающими. Чаще наоборот, хотя все зависит от обстоятельств, а сейчас обстоятельства, при которых пятидесятидевятилетний профессиональный философ должен указывать на очевидные факты военным олигархам, сложились таким образом, что лучше держать рот плотно закрытым и ни во что не вмешиваться.