Натюрморт

Но как-то легла. Должна была как-то лечь. Видимо, и весь этот день мне приснился. То есть утром я не встречалась с Рондой Миллер, чтобы обсудить заказ, не обедала с подругами, и мы не говорили о новой стрижке Джанин и о Ричарде Муни, этом «недоделанном», как называет его Джанин.

Надо же какой подробный и живой сон. Получается, сон о сне — я же еще не проснулась? Что это за кошмар такой?

Проснись, мысленно приказала она себе. И еще раз: проснись! Где-то я читала, что громкий крик выталкивает человека на другой уровень сознания — буквально.

— Проснись! — закричала она во всю силу легких, надеясь не слишком испугать Уоррена, который наверняка спит рядом.

Может быть, поэтому я и не могу двинуться. Может, это Уоррен прижался ко мне. Уоррен Маршалл — без малого шесть футов роста и почти двести фунтов мышц.

Нет, Уоррена здесь нет. И никого нет. Я одна, и мне это не снится.

— Помогите, хоть кто-нибудь! — завопила она.

Крик отдался у нее в ушах, почти не потревожив всепоглощающего молчания, которое окружало ее. Кейси лежала в глубокой черной дыре, напрасно ожидая ответа; кричала она в пустоту.

Она уснула, и приснилось ей, что еще девочкой она играет с папой в гольф. В десять лет отец впервые взял ее в роскошный гольф-клуб «Мерион» и на своем эксклюзивном поле, не жалея времени, оттачивал ее свинг. Когда ей было двенадцать, она впервые прошла поле меньше чем за сотню ударов, в пятнадцать — меньше чем за девяносто, в двадцать лет впервые попала в лунку с первого удара. Ей снилось, что она предлагает помочь в игре своей младшей сестре, но Дрю отказывается и в раздражении убегает с поля. «Пусть уходит, — слышит она голос отца, — в нашей семье спортсменка ты, Кейси». Ведь он назвал ее в честь Кейси Стенджел, напоминает отец.

— Итак, что мы имеем? — спросил отец. — Пожалуйста, доктор Пибоди.

Кто такой доктор Пибоди? Нашим семейным врачом, сколько я себя помню, был доктор Маркус. Откуда же взялся доктор Пибоди? И что он делает в моем сне?

И тут Кейси поняла, что уже не спит, а голос, который она слышит, принадлежит не ее умершему отцу, а человеку живому и здоровому, который стоит рядом с ней. Она открыла глаза. По-прежнему кромешная тьма. Но по крайней мере она была не одна, голоса звучали совсем рядом.

— Я здесь, — закричала она.

— Пациентку, — как ни в чем не бывало заговорил другой голос, — тридцатидвухлетнюю женщину — сбила машина. Поступила три недели назад. Если быть точным, двадцать шестого марта.

— Э-эй, — позвала Кейси, — доктор Пибоди! Я здесь!

— Многочисленные травмы, в том числе множественные переломы таза, ног, рук, потребовали обширного хирургического вмешательства, — продолжал доктор. — Подключена к системе жизнеобеспечения. Фиксаторы костей потребуются ей еще по меньшей мере месяц. Диагностирован разрыв селезенки, селезенка удалена.

О ком он говорит? И почему его голос звучит то громко и уверенно, то, через минуту, слабеет, словно вязнет в черной патоке?

— Эй, — снова позвала она.

— Магнитно-резонансная томография показала, что перелома позвоночника, к счастью, нет…

— «Счастье» в данном случае — не слишком точно выбранное слово, вы согласны, доктор Пибоди? — перебил первый голос. — Учитывая то, что пациентка до конца своей жизни может пролежать в коме.

Какая пациентка? Кто эти люди? Я что, в больнице? Как я сюда попала? И почему меня никто не слышит?

— Да, сэр. Я имею в виду…

— Доктор Бенсон, вы что скажете?

Доктор Бенсон? Кто такой доктор Бенсон?

— У пациентки было мозговое кровоизлияние, — заговорил третий голос. — Необходимо было откачать кровь из-под черепной кости. Это взял на себя доктор Джарвис.

— И каков прогноз?

— В целом благоприятный, поскольку миссис Маршалл молода и находится в великолепной физической форме…

Миссис Маршалл? Это мое имя! О ком они говорят? Здесь есть еще одна миссис Маршалл?