Натюрморт из Кардингтон-кресент

— Вряд ли вы способны понять меня, молодой человек! Я не привыкла к подобным находкам… к таким… таким…

У миссис Пибоди не нашлось слов, чтобы выразить, какой неподдельный ужас охватил ее в те минуты.

— Согласен, — ответил Питт. — Не будь в кустах свертка, Кларенс ничего не нашел бы.

Несмотря на пережитое потрясение, миссис Пибоди проявила себя как особа, которой не чужд здравый смысл. Она сразу все поняла.

— Я проходила этой дорогой вчера днем, и Кларенс не стал… — Мисс Пибоди не договорила, не желая произносить неприятные слова вслух.

— Понятно. Благодарю вас. Вы не помните, Кларенс вытащил сверток из-под куста, или тот лежал рядом с ним?

Миссис Пибоди отрицательно покачала головой.

Впрочем, это не имело значения. Разница заключалась лишь в том, что, лежи сверток на открытом пространстве, его заметили бы чуть раньше. Можно было с уверенностью утверждать, что тот, кто оставил его в кустах, имел время его спрятать. Свидетельницу было больше не о чем спрашивать, разве что уточнить полное имя и адрес. Питт вышел из церкви на жаркий душный воздух и задумался о том, каким образом организовать поиски. На часах было половина пятого.

К семи часам вечера были найдены остальные части тела. Поиски вылились в безрадостное, малоприятное занятие. Сыщикам пришлось наведаться в самые разные места, в том числе и заброшенные. Они поднимались и спускались по лестницам, копались в мусорных баках, до которых можно дотянуться с улицы, заглядывали под кусты и за ограды. Так были найдены и извлечены один за другим остальные части расчлененного женского тела. Самая омерзительная находка обнаружилась в узком грязном переулке примерно в миле от церковного кладбища, среди зловонных трущоб Сент-Джайлса. Она могла бы старь первым ключиком к установлению личности убитой, но, как и в случае с двумя другими свертками, первыми его обнаружили уличные коты, привлеченные запахом крови и неутолимым чувством голода. Увы, установить личность жертвы не удалось — лицо было изуродовано до неузнаваемости, хорошо сохранились лишь длинные светлые волосы. А еще был проломлен череп.

В этот долгий летний день стемнело лишь в десять часов вечера. Питт переходил от двери к двери, спрашивал, умолял, в отдельных случаях запугивал, вынуждая несчастных служанок сознаваться в мелких домашних проступках вроде заигрывания с представителями противоположного пола, в результате чего они задержались на заднем крыльце дольше обычного. Но никто не признался в том, что видел нечто хотя бы отдаленно похожее на то, что предполагал Питт. Ни уличных торговцев, кроме тех, кого они знали и кто на законных основаниях занимался торговлей на здешних улицах, ни местных жителей, ни незнакомцев, которые несли бы загадочные свертки; никого, кто подозрительно спешил бы куда-то. Заявлений об исчезнувших людях также не поступало.

Питт вернулся в полицейский участок, когда кроваво-красное солнце низко повисло над крышами домов, а на улицах зажглись газовые фонари. Воздух в кабинете был затхлым. Пахло пылью, чернилами, новеньким линолеумом на полу.

Полицейский врач уже ждал его: рукава рубашки деловито закатаны и забрызганы кровью, воротничок застегнут не на те пуговицы. Вид у него был измученный. Кроме того, он умудрился выпачкать кровью нос.

— Итак? — устало спросил его Питт.

— Молодая женщина, — ответил врач и без разрешения сел на стул. — Светлые волосы, светлая кожа. Насколько я могу судить, она была красива. Скорее всего, из приличной семьи, никак не нищенка. Руки чистые, сломанных ногтей нет, хотя она много занималась домашней работой. Мое первое предположение — горничная, но это всего лишь догадка. — Врач вздохнул. — Кроме того, убитая была женщиной рожавшей. Ее ребенку должно быть около года, может, чуть меньше.

Питт сел за свой стол и поставил на него локти.

— Можно точнее?

— Боже милостивый! Да откуда мне знать? — сердито ответил доктор. Его жалость, отвращение и полная беспомощность выплеснулись на того единственного, кто в эти минуты оказался рядом: на Питта. — Вы даете мне тело, рассеченное на полдюжины частей, как будто это куски говядины от чертова мясника, и ждете, чтобы я сказал вам, кто она такая? Да как я могу это сделать?! — Врач встал, опрокинув при этом стул. — Это была молодая женщина, возможно, состоявшая где-то в услужении, и какой-то безумец убил ее, несколько раз ударив по затылку. Одному Богу известно, почему он разрезал ее на куски и разбросал их по всему Блумсбери и Сент-Джайлсу! Вам чертовски повезет, если вы вообще когда-либо узнаете, кто она такая. Не говоря уже о том, чтобы выяснить имя убийцы. Есть тысячи разных способов лишить человека жизни, и удар по голове — еще не самый жестокий. Вы бывали в доходных домах в Сент-Джайлсе, Уоппинге, Майл-Энде? Последний труп, который я видел, принадлежал двенадцатилетней девочке. Умерла при родах… — голос врача был готов сорваться на рыдание. Он умолк и, бросив на Питта негодующий взгляд, выскочил из комнаты и с силой захлопнул за собой дверь.