Натюрморт из Кардингтон-кресент

— Эмили, Джордж был умышленно убит кем-то из тех, кто находится в доме. И ты понимаешь, что моя задача — найти убийцу.

Эмили смотрела на него широко раскрытыми глазами. Возможно, она уже отчасти начала понимать это или просто отбросила все остальные причины случившегося, но только теперь ощутила весь ужас ситуации.

— Значит, это кто-то из членов семьи или Джек Рэдли!

— Да, именно так. Конечно, не исключено, что подозрение может пасть и на кого-то из слуг, но подобное маловероятно.

— Не говори глупостей, Томас! С какой стати кто-то из слуг дяди Юстаса стал бы убивать Джорджа? Многие из них и узнали-то его не больше месяца назад. Да и к тому же зачем кому-то из слуг убивать здешних хозяев? Совершенная нелепость!

— В таком случае это кто-то из вас восьмерых, — подвел итог Питт, внимательно всматриваясь в ее лицо.

Эмили медленно выдохнула.

— Восьмерых? Томас! Но меня же ты не подозреваешь?! Ты не можешь…

Эмили так побледнела, что Питту показалось, что она вот-вот потеряет сознание и упадет на подушки.

Он крепко сжал ее руку.

— Нет, я не подозреваю тебя. Не подозреваю я и тетю Веспасию. Но я должен найти преступника, а для этого мне нужно узнать правду об очень многом.

Эмили промолчала. Питт слышал, как у него за спиной горничная тяжело вздыхает. В душе он был благодарен этой простой женщине — и Веспасии, за то, что она нашла такую хорошую служанку для Эмили.

— Мог ли Джек Рэдли предполагать, что ты можешь когда-нибудь выйти за него, если станешь свободной?

— Нет… — Ее голос сорвался, и она на несколько мгновений отвела глаза, но потом, снова глядя на Питта, сказала: — По крайней мере, не на основании того, что я когда-либо ему говорила. Я… я позволила немного поухаживать за собой… совсем немного. Вот и всё.

Питт понял, что она что-то скрывает, но нечто, по-видимому, не слишком существенное.

— Что-нибудь еще? — спросил он.

— Нет! — Эмили поняла, что он уже имеет в виду не только Джека Рэдли, но всех остальных. — Не знаю. Не представляю, кому и по какой причине могла прийти в голову мысль убить Джорджа. Может быть, это была трагическая случайность, Томас?

— Нет.

Она опустила голову и взглянула на руку, которую продолжал сжимать Питт.

— Может быть, целью был кто-то другой, не Джордж?

— Но кто? Кто-то еще, кроме него, начинает утро с чашки кофе?

— Нет, — прошептала Эмили едва слышно.

Дальше рассуждать не имело смысла, и она понимала это не хуже, чем он.

— А Уильям Марч? Мог бы он убить Джорджа из ревности, из-за его внимания к Сибилле?

— Не думаю, — честно призналась Эмили. — Не было никаких признаков того, что он вообще замечает его внимание к Сибилле, не говоря уже о том, что это могло его как-то задевать. Мне кажется, что Уильяма интересует только его живопись. Однако… — Она неожиданно сжала его руку. — Томас, могу поклясться, что вчера вечером я слышала, что Джордж и Сибилла спорили, и перед тем, как лечь спать, Джордж зашел ко мне и… — Несколько мгновений она боролась с эмоциями, пытаясь сохранить контроль над собой. — И он сказал мне, что у него с Сибиллой все кончено. Ну, конечно, не прямо, просто намекнул. В таком случае это было бы признанием того, что между ними что-то было. Но мы поняли друг друга.

— Он поссорился с Сибиллой?

— Да.

Не было смысла спрашивать ее, была ли названная ссора достаточно серьезной, чтобы повлечь за собой убийство. Эмили все равно не смогла бы ответить. И даже если бы ответила, ее слова вряд ли имели бы существенное значение.

Питт встал и отпустил ее руку.

— Если ты еще что-нибудь вспомнишь, пожалуйста, пошли за мной. Я должен знать все.

— Я понимаю. Я обязательно все расскажу.

Томас улыбнулся, пытаясь улыбкой сгладить остроту ситуации и перебросить хрупкий мостик через пропасть, отделяющую полицейского от обычного человека.

Эмили тяжело сглотнула, и утолки ее губ слегка приподнялись в некоем подобии улыбки.

Примерно через час дверь ее спальни открылась, и в комнату вошла Шарлотта. Она ничего не сказала, просто подошла и села на кровать, протянув руку к Эмили, затем обняла ее и позволила ей выплакаться, прижав к себе, немного покачиваясь и произнося старые слова утешения, знакомые ей с раннего детства.

Глава 6

Когда Эмили наконец откинулась на подушки, лицо ее было изможденным. Глаза опухли, под ними залегли темные круги, а волосы, обычно такие красивые, свисали тусклыми неопрятными прядями. Облик сестры значительно больше каких-либо слов и слез напомнил Шарлотте о реальности смерти и пробудил в ней настоящий страх. Люди слишком часто плачут по самым разным поводам. И Шарлотта начала с наиболее практической помощи, которая, как ей было известно, способна хотя бы немного исправить ситуацию. Она позвонила в колокольчик у кровати.

— Мне ничего не надо, — сказала Эмили голосом, лишенных всяких интонаций.

— Ты ошибаешься, — решительно возразила ей Шарлотта. — Тебе нужна чашка крепкого чая — так же, как, впрочем, и мне.

— Не надо. Мне станет плохо от чая.

— Не станет. Но если ты будешь и дальше плакать, тогда конечно. Думаю, что ты плакала достаточно. Теперь нам нужно кое-что сделать.