Натюрморт из Кардингтон-кресент

В четверть пятого, когда начало светать и небо над лабиринтом крыш, серых от грязи и копоти, приобрело нежный жемчужный оттенок, Шарлотта и Тэсси вышли на улицу и следом все за тем же уличным мальчишкой дошли до того самого бульвара, откуда было рукой подать до Кардингтон-кресент и до дома Марчей. Мунго Хейр не пошел вместе с ними, попрощавшись с Тэсси на углу бульвара. До утренней службы ему предстояло сделать еще кое-какие дела. Шарлотте хотелось петь и плясать от переполнявшей ее радости, правда, с той разницей, что ее собственные ноги почти не слушались, что не удивительно, учитывая, сколько им пришлось прошагать за сегодняшнюю ночь. Тем не менее она поймала себя на том, что напевает какой-то незатейливый, но в высшей степени веселый популярный мотивчик, а в следующую минуту к ней присоединилась и Тэсси. В предрассветной мгле они — забрызганные кровью, с растрепавшимися волосами — бодро шагали по бульвару, и разноголосые птицы в ветвях сикомора приветствовали их своим пением.

Вернувшись в Кардингтон-кресент, они обнаружили, что дверь черного хода по-прежнему не заперта, и, осторожно, на цыпочках прокравшись мимо горы овощей и рядов полок с кастрюлями, перешагнули через каменный порог и вошли в кухню. Еще полчаса, и сюда спустится первая прислуга чистить плиту, засыпать в нее уголь, разводить огонь, чтобы все было готово к тому моменту, когда сюда спустится кухарка. После этого с постелей встанут горничные — готовить к подаче завтрака столовую и делать другие дела по дому.

— И ты еще ни разу ни на кого не нарвалась? — шепотом спросила Шарлотта.

— Нет, хотя пару раз была вынуждена прятаться в наливочной. — Тэсси бросила на нее встревоженный взгляд. — Вы ведь никому не расскажете про Мунго? Прошу вас…

— Разумеется, никому, — Шарлотта пришла в ужас при одной только мысли о том, что Тэсси такое могло прийти в голову. — Какого же ты обо мне мнения, если задаешь такой вопрос… Кстати, ты собралась за него замуж?

Тэсси гордо вскинула подбородок.

— Да! Отец придет в ярость, но, если он не даст согласия, я обойдусь и без него. Я люблю Мунго, как никого другого на этом свете, за исключением разве что бабушки Веспасии и Уильяма. Но это совершенно иное.

— Вот и замечательно! — воскликнула Шарлотта, в порыве сочувствия беря ее руку в свою. — Если нужна моя помощь, можешь всегда рассчитывать на меня.

— Огромное вам спасибо, — искренне поблагодарила ее Тэсси.

Но, увы, времени на разговоры у них не было. Они и так припозднились, поэтому дорога была каждая секунда. Шарлотта на цыпочках прошла вслед за ней по коридору мимо комнаты экономки и кладовой дворецкого к двери, которая открывалась в главное крыло дома. Они уже добрались до парадной лестницы, когда у них за спиной раздался щелчок — это открылась дверь утренней гостиной.

— Миссис Питт, вы позволяете себе непозволительные выходки, пророкотал им вслед голос Юстаса. — Сейчас вы немедленно соберете свои вещи и этим же утром покинете мой дом.

На какой-то миг обе женщины — и Шарлотта, и Тэсси — застыли на месте, охваченные ужасом. Затем медленно и в унисон повернулись к нему лицом. Приоткрыв дверь утренней гостиной, Юстас стоял в трех или четырех ярдах от них, держа в руке свечу, с которой стекал горячий воск. Он был в ночной сорочке, поверх которой накинул подпоясанный халат, на голове ночной колпак. За окном тем временем рассвело, однако шторы в доме были задернуты, так что свеча в руке Юстаса отнюдь не была излишней, и он поднял ее, чтобы рассмотреть их лица и забрызганные кровью юбки. Несмотря на весь ужас момента, душа Шарлотты по-прежнему была преисполнена ликованием. Ведь они только что помогли появиться на свет новой, еще безгрешной, не запятнанной пороком жизни. Впрочем, от нее не скрылось, как побледнело в желтом пламени свечи лицо Юстаса, как глаза его, широко раскрытые, в буквальном смысле полезли на лоб.

— О господи! — в ужасе воскликнул он. — Что вы делали?

— Произвели на свет ребенка, — бесхитростно ответила Тэсси с той самой улыбкой, которую Шарлотта видела на ее лице в ту первую ночь.

— Что-что? — Юстас отказывался верить услышанному.

— Произвели на свет ребенка, — повторила Тэсси.

— Но ведь это же смехотворно! Какого ребенка? Чьего ребенка? — заикаясь, уточнил Юстас. — Дочь, скажи, ты в ладах с рассудком?

— Имя матери не имеет значения, — ответила Тэсси.

— Еще как имеет! — Голос Юстаса был полон ярости. — Кто дал ей право посылать за тобой в середине ночи? Более того, кто дал ей право вообще посылать за тобой? Где ее чувство приличия? Где это видано, чтобы незамужняя девушка уходила из дома в середине ночи? Это просто возмутительно! Скажи, как после этого я могу выдать тебя замуж за приличного джентльмена? Признавайся, Анастасия, кто это? Я требую от тебя ответа. Я выскажу ей все, что думаю о ней, а заодно по-мужски поговорю с ее мужем. Это полное безобразие… — Юстас оборвал свою гневную речь, как будто ему в голову пришла новая мысль. — Но я не слышал стука кареты!