Натюрморт на ночном столике

— Сильвия, ты это, ты лучше сядь, а? — запинался Райнхард. — Здесь Удо лежит в кровати, мертвый. — Он тяжело перевел дух — трудное дело дипломатия!

— В кровати? — не поняла Сильвия. — А я думала, они на ночном столике, — пролепетала она. Потом вдруг до нее дошло. — Что ты сказал только что?

Я схватила трубку и стала заклинать подругу оставить девочек у матери и первым же поездом, поездом, а не на машине, вернуться домой!

— Нет, — заупрямилась она, — машина нужна мне дома. Мы немедленно выезжаем! Врач уже был? Откройте ему, пожалуйста, ворота! Пусть подъедет прямо к двери!

— Поговори с ней еще, — зашептала я мужу, отдавая ему трубку, и помчалась открывать ворота.

Мы снова сидели в гостиной и ждали.

— Знаешь что, — внезапно опомнился муж, — пойду заберу я этот его журнал.

Надо же, кажется, я недооценивала его тактичность! Райнхард, прости меня!

Вскоре приехал доктор Бауэр, пожал каждому из нас руку и пошел наверх. Минут через пять он вернулся, перебирая что-то в своей сумочке из черной свиной кожи, где хранил справки и рецепты.

— Я выпишу свидетельство о смерти, — объяснил он и на мгновение задумался. — Острая коронарная недостаточность… вследствие аритмии, — был диагноз. — Молодой он еще, — покачал головой доктор, — звонил мне в самое неурочное время, когда сердце его беспокоило, но ни разу не удосужился зайти на прием, сделать кардиограмму. Ох уж эти мне преуспевающие бизнесмены, как это на них похоже! Не обращают внимания на тревожные сигналы и все нагружают себя, все взваливают на себя бог знает сколько работы! Вот так всегда: семейство в отпуск, отец остается пахать.

Я виновато взглянула на своего трудоголика, который остался без отдыха.

— Причина тахикардии никогда точно не известна, — вздохнул доктор Бауэр, — наверное, придется делать вскрытие. Но это только если жена согласится. — Он спешно попрощался.

— Пойдем домой, нам тоже пора, — заговорила я, — дети ждут.

Я варила крепкий кофе и все думала о Сильвии. Как она хладнокровно приняла новость! Хотя как себя надо вести, когда тебе сообщают такое? Ну не знаю, в любом случае я бы отреагировала по-иному.

Когда зазвонил телефон, я была уверена, что услышу сейчас следующее: Сильвия на машине попала в автомобильную катастрофу и еле живая лежит в больнице. Но трубку взял Райнхард и разговор у него зашел о чем-то совсем другом:

— Ничего, они нам еще устроят сладкую жизнь! Такая будет конкуренция на европейском рынке! Да в одной Германии только девяносто тысяч архитекторов! Через десять лет будет на тридцать, а то и сорок тысяч больше!

С кем это он? На кого он пытается произвести впечатление?

— Гранитные садовые поилки для животных? Да, достану, Миа, нет проблем! — произнес он наконец.

— Райнхард, — обратилась я к мужу, наливая ему кофе, — Райнхард, мы ошиблись. Надо было сразу отправить Удо в морг. Нельзя же, чтобы Сильвия и дети…

— Не понял, — отозвался он, — ты же первая подумала, что он спит. По-моему, родственникам лучше с ним попрощаться дома, тихо, в семейной обстановке, а не в морге!

В комнату ворвался Йост:

— Папа! Каю повесили в ухо сережку! Я тоже хочу!

— Даже думать забудь, — рассердился отец, — это не для мальчиков!

Ага, Кай здесь! Значит, Люси вернулась из отпуска! Я тут же ей позвонила, чтобы сообщить печальную новость. Люси страшно разволновалась, сказала, что сейчас зайдет, и десять минут спустя уже была у нас.

— И вы позволили Сильвии в таком состоянии ехать на машине?! — набросилась она на нас.

— Она не стала нас слушать, — оправдывалась я, — она сказала, машина нужна ей здесь!

Я представила себе: ночью Сильвия приезжает домой с рыдающими дочками, поднимается по лестнице в спальню, и теперь ей еще целую ночь придется спать рядом с покойником! Я чуть не расплакалась. Стала просить Райнхарда: пусть позвонит в морг, пусть Удо немедленно заберут. Муж позвонил, но работал только автоответчик — был воскресный вечер.

— Мы ее друзья, — напомнила Люси, — мы должны быть рядом с ней, когда ей понадобится. Готтфрид умеет превосходно убеждать, пусть ждет Сильвию у нее дома.

А Люси либо останется со своими детьми, либо сама пойдет утешать нашу овдовевшую подругу!

Райнхард готов был на еще большие подвиги великодушия: он тоже пойдет утешать Сильвию.

— Анне лучше остаться дома, у нее нервы слабые! — решил он.

Ох, слава Богу! Около одиннадцати Люси с Райнхардом ушли. Я валилась с ног, но уснуть не могла — так были нервы накручены. И стала делать какую-то мелкую домашнюю работу: подмела на кухне и понесла на улицу набитый мусором мешок. Не забыть бы включить фонарь на крыльце, чтобы Райнхард, когда вернется в темноте, не искал дверь ощупью и не спотыкался на ступеньках. В мусорном контейнере опять лежал журнал, которому там было совсем не место, мы же сортируем мусор, все должно быть отдельно: стекло, бумага, пищевые отходы. Райнхард выкинул журнал Удо, как только мы вернулись домой. Какой у меня чопорный муж, даже не заглянул под обложку, не полюбовался на полуголых красоток, что скрасили последние часы жизни нашего друга.