Натюрморт с дятлом

Постепенно состав воздуха в каюте изменился: теперь в нем было две части кислорода, одна – азота и еще три части любовных испарений. Каюта наполнилась влажными парами, как паруса – ветром, и на этих парусах корабль любви рассекал волны экстаза. Аромат вагины был таким резким, что на судне выбило люки. Запах семени залил трюм.

– О-о, – восхитилась принцесса. – Мы пахнем чудесно!

– Прямо хоть ешь, – согласился Бернард, потом подумал о том, что сказал. У него родилась идея.

«Несмотря на нынешнюю озабоченность экологической ситуацией и поиски решений студенческими и общественными объединениями, одна из важнейших структур нами почему-то игнорируется или ей почти не придается значения».

Принцесса и Дятел затихли, чтобы немного отдышаться и унять бешеную барабанную дробь в крови. Они лежали, глядя друг другу в глаза во всеобъемлющем гипнотическом любовном трансе, парализующем волю, когда Ли-Шери вдруг сказала:

– А знаешь, Бернард, ты поступил не очень красиво.

– Прости, я думал, тебе понравится. Некоторые женщины запрещают… любить эту часть тела – не знаю, может, им больно, – но я старался быть осторожным, а судя по звукам, которые ты издавала, тебе явно было хорошо.

– Да я не об этом, дурачок. Мне и вправду понравилось. У меня это в первый раз. Представляешь, до тебя никто не касался меня там даже пальцем. Моим дружкам, наверное, и в голову не приходило, что у принцесс вообще есть задний проход. – Ли-Шери благодарно чмокнула Бернарда. – Я имела в виду совсем другое, мой глупенький террорист, – твой звонок в полицию. Бедные посланцы Аргона!

– А, эти. Ну, во-первых, детка, если они действительно прилетели сюда аж с самого Аргона, то без труда выберутся из лахайнской тюрьмы. Во-вторых, все, что они говорили о рыжих, – это преступление против природы. Природа потребовала возмездия. В-третьих, Дятел гордится своими поступками и даже теми из них, которые носят оттенок путаницы и неразберихи. Он не позволит каким-то нахалам из космоса поставить себе в заслугу вполне достойный взрыв, произведенный квалифицированным специалистом. Когда-нибудь он раскроет всю правду. Но не сейчас. До окончания срока давности по его делам осталось еще одиннадцать месяцев, после чего он планирует сделать несколько особенно эффектных выходов на публику.

– Через одиннадцать месяцев ты будешь свободен?

– Если это можно назвать свободой, то да.

– Меня это почему-то ужасно радует.

– Уж и не знаю – почему.

Они прижались еще теснее, так что прижиматься дальше было уже некуда, разве что перелезть друг через друга, и снова принялись целоваться. Средний палец Бернарда начал погружаться в вагину Ли-Шери, но принцесса вытащила его оттуда и засунула – одновременно испытывая неудобство и непонятный восторг – себе в анус.

– Территория вне закона, – шепнула она.

«Сегодня как никогда необходимо, чтобы общественность настойчиво требовала равноправия между законом и промышленными технологиями, которое поможет ослабить влияние крупных корпораций, стремящихся повернуть природу против человека. Благодарю за внимание, дамы и господа. Всего доброго, спокойной ночи».

Как вам кажется, поверил ли огромный баньян, что одобрительные возгласы и хлопки предназначались ему? Луна-то прекрасно понимала, что в последней четверти двадцатого века рассчитывать на аплодисменты ей не стоит. Герой скорее кивнул, чем поклонился, сошел с импровизированной сцены и скромно удалился из парка в своих замызганных туфлях.

Если успеху рукоплещут, а провал сопровождается свистом и шиканьем, то за свою работу в тот вечер Хулиетта заслужила второе. Целый час она потратила на поиски своей молодой хозяйки и питомицы, но, так и не найдя ее, покинула Баньян-парк вслед за Героем.

Бернард и Ли-Шери могли с чистой совестью себе поаплодировать, но свежеиспеченные любовники редко считают это «успехом», и, кроме того, они слишком утомились, чтобы встать и устроить себе заслуженную овацию. Им тоже настала пора попрощаться.

Они сели на койку, выпили текилы – один бокал на двоих – и схрумкали пачку «Хостесс Твинкиз». Словно туристы у подножия вулкана, они увлеченно следили, как струйка полупрозрачной лавы стекает по внутренней стороне принцессиного бедра.

– У тебя в запасе был целый литр, – заметила Ли-Шери.

– Это потому, что я регулярно ем «Хостесс Твинкиз», – отозвался Бернард.

Принцесса обмакнула палец в вязкую жидкость, сунула его в свой прелестный ротик и радостно захихикала.

– Я слыхал, по вкусу это напоминает пластмассу.

– Суп-пюре из протертого террориста. Надеюсь, когда-нибудь мне достанется вся банка.