Натюрморт с дятлом

Однако престарелая дама проявила себя самой влиятельной фигурой в правительстве. После того как Хулиетта издала указ, запрещающий использование атомных электростанций в пределах страны, министры были вынуждены отменить все заказы на ядерные реакторы.

– Нашими ресурсами будут солнце, ветер, вода и луна, – заявила королева.

– Луна? – удивленно переспросили министры. – Луна не дает энергии.

– А вот и нет, – сказала Хулиетта. Ей пришлось объяснить им, в чем они ошибаются. Благодаря ее программе учета лунных ритмов (отчасти основанной на мансардном опыте Ли-Шери) все женщины в стране менструировали одновременно, а все младенцы рождались исключительно в полнолуние. «Научить мужчин видеть в темноте будет чуть сложнее», – сказала она.

Что касается Ли-Шери, у нее еще остались кое-какие дела, связанные с пирамидой. И с женихом, который заплатил за строительство.

Вот так три женщины провели последний день вместе. Им было хорошо и уютно. Тилли иногда по привычке просила Хулиетту о какой-нибудь мелочи, после чего Ли-Шери напоминала матери, кто из них все-таки царствующая монархиня, и тогда все трое от души смеялись. Взрывы смеха раздавались то и дело. Хулиетта и Ли-Шери возбужденно чирикали, точно дверной колокольчик в борделе в день скидок, а Тилли была счастлива, что ее дочь выходит замуж за человека, который может позволить себе свадебный подарок ценой в триста миллионов долларов, хотя привычка его отца за обедом накалывать на острие ятагана овечьи глаза вызывала в материнском сердце дурные предчувствия в плане генеалогии.

После раннего ужина они неохотно разошлись. Свадьба должна была состояться на рассвете, а рассвет имел дурную привычку заявляться еще до завтрака. Ли-Шери проводила Тилли и Хулиетту до лимузина, который отвез их обратно в гостиницу. Перед тем как втиснуть свое массивное тело в автомобиль, Тилли вручила принцессе письмо. Предполагалось, что в конверте находится личное послание Макса дочери, в котором он объяснял, почему не смог приехать на свадьбу, и желал ей счастья. Увы, Тилли перепутала письма и по ошибке отдала Ли-Шери конверт со статьями о гибели Дятла (другие газеты тоже пронюхали об этом инциденте и дополнили деталями сообщение «филадельфийского барабанщика»).

Поднявшись к себе, принцесса покрутила в руках нож для вскрытия писем. Нож был сделан из слоновой кости, а его рукоятка вырезана в форме какого-то животного. Какого именно, Ли-Шери сказать не могла. Это была не лягушка. И не бурундук, без устали перебирающий лапками в центре Земли. Может, это был какой-нибудь арабский зверек? Ли-Шери применила нож по назначению. Скрип-скрип, скрип-скрип. Толкая впереди себя узенький завиток бумаги, нож сделал неровный надрез. Ли-Шери протянула руку и вытащила из конверта похожую на опухоль пачку газетных статей.

92

– Сама не знаю, почему я так переживаю, – вздохнула принцесса. – Наверное, Нина Яблонски была права, когда назвала меня плаксой.

Она шмыгнула носом. Иногда шмыганье женского носика может прозвучать так же нежно и жалобно, как свист воздуха, выходящего из резиновой лошади, которую проколола морская ракушка.

– Я думала, этот бестолковый рыжеволосый сукин сын знает о любви почти все, но это оказалось не так. И про бунтарство он тоже ни черта не знал. Погибнуть от пули тупоголового алжирского охранника! Это же надо! Но он был настоящим человеком. Клянусь Богом, Бернард Мики Рэнгл был настоящим.

Может ли один человек быть реальнее другого? Ну, одни люди всегда прячутся, а другие ищут. Возможно, те, кто прячется – избегает встреч, сюрпризов, защищает свою собственность, заглушает голос фантазий, сдерживает чувства, отсиживается в углу, когда вся компания лихо отплясывает под флейту Пана, – вероятно, эти люди, презирающие неотесанных чурбанов, если они интеллектуалы, или неотесанные чурбаны, не желающие разговаривать с интеллектуалами, люди, которые боятся запачкать ботинки или подхватить насморк, съесть любимое блюдо, выпить мексиканской водки, сделать крупную ставку, путешествовать автостопом, переходить улицу на красный свет, посещать кабаки, размышлять о жизни, парить в вышине, целоваться, хулиганить, драться или лаять на луну, – возможно, эти люди просто ненастоящие, и дилетант-человеколюбец, утверждающий обратное, заслуживает того, чтобы черти поджарили его язык на раскаленных плитах в аду лжецов. Кто-то прячется, а кто-то ищет, но если поиск становится бессмысленным, безрассудным, навязчивым или малодушным занятием, он тоже превращается в особую форму прятанья. И все же есть люди, которые хотят все знать, не страшатся смотреть в глаза правде, не задают стрекача, когда найдут ее, а если и не найдут, все равно отлично повеселятся, ведь ничто в мире – ни горькая правда, ни ее отсутствие – не помешает им хоть раз глубоко вдохнуть сладкий эфир Земли.

– Может, он и был чокнутым придурком, но по крайней мере он был настоящим чокнутым придурком, – сказала Ли-Шери, – и я любила его так, как не любила никого на свете. И уже не полюблю. – Она снова разрыдалась.