Натюрморт с воронами

Пока тот усаживался на заднее сиденье, Гарри бросил быстрый взгляд на его бледную кожу и подумал, что с такой кожей можно враз обгореть на этом палящем солнце. Тем более что этот мужчина явно не из здешних мест – это Гарри сразу определил по его акценту.

– Меня зовут Хог, Гарри Хог, – представился он, протягивая руку.

– Рад познакомиться. – Мужчина ответил на приветствие. Его ладонь была холодной и сухой. – Меня зовут Пендергаст.

Хог ожидал, что спутник назовет свое первое имя, но так и не дождался. Он включил кондиционер, но охлажденный воздух почти не долетал до заднего сиденья. Машина выехала на шоссе и быстро набрала скорость.

– Вам не жарко, Пендергаст? – спросил Гарри.

– По правде говоря, мистер Хог, мне нравится жара.

– Да, конечно, но если на улице сто градусов жары и сто процентов влажности, то это, по-моему, слишком. – Хог рассмеялся. – По-моему, на заднем сиденье можно яйца поджарить.

– Не сомневаюсь.

Поскольку его пассажир был не слишком расположен к беседе, Хог замолчал, уставившись на дорогу. Его серебристый «форд-таурус» летел по узкой и совершенно пустынной дороге, оставляя позади себя бесконечные ряды кукурузы. Одна миля не отличалась от другой, поэтому можно не ограничивать себя в скорости. Все равно здесь никогда не было и нет дорожной полиции. Гарри любил гнать на всю катушку по таким безлюдным второстепенным дорогам. Кроме того, у него сегодня было прекрасное настроение. Рано утром ему удалось выгодно продать модифицированный комбайн «Кейс-2388» за сто двадцать тысяч долларов. Это его третья удачная продажа за этот сезон, что позволит ему совершить на выходные долгожданную поездку в Сан-Диего, где можно от души повеселиться в знаменитом ресторане «Дель мар блу».

Вскоре узкая дорога заметно расширилась, а мимо автомобиля пронеслись полуразрушенные строения и остовы старых машин.

– Что это? – вдруг спросил Пендергаст.

– Город Крейтер, – нехотя ответил Хог. – Точнее сказать, бывший город Крейтер. Лет тридцать назад это был веселый городок с большим количеством населения, но сейчас он умер, как и многие другие населенные пункты в этой части штата. Все произошло как по плану: сначала закрылась школа, потом – универсальный магазин, затем прекратились поставки продуктов, а в самом конце всем жителям отключили телефоны и закрыли почтовое отделение. Нет, не совсем так, последним закрылся местный салун. И это происходит повсеместно, по всему нашему округу. Вчера это был Крейтер, завтра, возможно, Депью, а послезавтра – чем черт не шутит – такое может случиться и с городком Медсин-Крик.

– Социология умирающего города всегда сложна и непредсказуема, – глубокомысленно изрек Пендергаст.

Гарри Хог не совсем понял слова пассажира и благоразумно промолчал.

Примерно через час на горизонте показались высокие башни зерновых элеваторов, расположенных на окраине Гарден-Сити. Издалека они напоминали гигантские небоскребы, возвышавшиеся над одноэтажными низкими домиками, почти незаметными из-за густой зелени деревьев.

– Я высажу вас прямо перед больницей, мистер Пендергаст, – предложил Гарри. – И хочу добавить, что очень сожалею о вашем несчастье. Надеюсь, это была не преждевременная смерть.

Пендергаст промолчал, а когда машина остановилась возле больницы, выстроенной из оранжевого кирпича, он повернулся к водителю и сказал:

– Время – это шторм, в котором мы все теряемся, мистер Хог.

Эта фраза совершенно выбила Гарри из колеи. Он еще минут пятнадцать ехал по дороге с опущенными стеклами, пытаясь понять, что имел в виду его пассажир.

* * *

Шериф Хейзен, облаченный в белый больничный халат, вдвое превышавший его собственный размер, и в бумажный головной убор, в котором он походил на клоуна, молча стоял перед хирургическим столом и смотрел на босые ноги жертвы с прикрепленной к ним табличкой. Табличка свидетельствовала о том, что некоторое время назад эта женщина была Шейлой Свегг, тридцати двух лет от роду. Впрочем, шериф и без таблички знал, что Шейла была дважды разведена, детей не имела и проживала в городке Бромайд, Оклахома, на Висперинг-Мидоуз, 40 А. Точнее сказать, она обитала в трейлере и относилась к так называемым «белым отбросам» общества.

И вот теперь Шейла Свегг лежит в морге на этом столе, разрезанная вдоль и поперек, а рядом с ней находятся ее внутренние органы. Верхняя часть черепной коробки снята, а мозг аккуратно изъят и уложен в стоящий рядом сосуд. В морге невыносимый трупный запах. Она пролежала на солнцепеке почти двадцать четыре часа, пока ее не доставили сюда. Над трупом склонился главный судебно-медицинский эксперт Макхайд, довольно молодой человек с добродушным лицом и копной курчавых волос. Он увлеченно орудовал скальпелем и постоянно сыпал в микрофон какими-то незнакомыми медицинскими терминами, от которых у шерифа Хейзена голова шла кругом.