Натюрморт с живой белкой

Он нервно покашливал, то и дело косясь на дверь, точно искал предлог и путь к отступлению. Однако отпускать его не входило в планы партнерши. Белка сцепила пальцы у него за спиной в мертвом замке и опустила голову на затянутое мягкой фланелью плечо. Мартину ничего не оставалось, как опустить руки Белке на талию, совсем по-молодежному. Они откочевали в дальний угол, куда музыка доносилась уже дивным напевом, а не громогласными раскатами, и не помешала бы разговору, решись танцующие сказать друг другу пару слов. Однако Белка вжалась ухом в прохладную шею отчима в надежде не услышать ничего, кроме ударов его сердца. Те бухали набатом и перекрывали ее легкое мурлыканье. Она повторяла французские слова машинально, не вникая в их смысл. Она вообще предпочла бы сейчас тишину дома и мягкость дивана. Положить голову ему на колени и уснуть, как во время трансляций футбольных матчей…

— Белка, хватит… — Мартин отстранил ее мягко, но настойчиво, и Белка по инерции сделала шаг назад. — На нас смотрят.

— И что? — прошептала она ему в самое ухо, мгновенно сократив ненужное никому расстояние. — Пусть смотрят…

— Понимаешь, Белка… — Мартин не отстранил ее, но вытянул в сторону шею, и она увидела его сжатые побелевшие губы. — Я не выгляжу твоим отцом, вот в чем беда. Я не хочу, чтобы на тебя смотрели как-то не так…

— Мон дьё! — От крика Белку спасло лишь плечо Мартина, в которое она ткнулась носом. — Пап, ты не в университете, и я не твоя студентка. Кому какое дело тут… Мы в курортном городке…

— Вот именно, Белка. Пойдем пить вино… Пойдем!

Теперь он сжимал ее локоть и конвоировал к столику. Белка тут же схватила бокал и осушила его молча, зацепившись взглядом за подогнутый край салфетки.

— Белка, извини…

Она подняла глаза. Губы Мартина перекосились в горькой улыбке.

— Я не хотел тебя обидеть… Я просто… Я не танцевал уже много лет, и я… — Он нервно заморгал. — Мы возьмем пару уроков перед твоей свадьбой, обещаю…

— Я не собираюсь замуж, — не скрывая злости, выдала Белка и шарахнула по столику бокалом.

С такой силой, что злость тут же перешла в страх порчи чужого имущества. Белка ахнула и проверила дрожащими пальцами, цела ли стеклянная ножка.

— Белка, тише!

Она вспыхнула и теперь с радостью выскочила бы из ресторана первой. Однако ж твердость плетеного кресла вернула Мартину спокойствие, и он не спешил вливаться в по-вечернему полуодетую и все еще по-дневному полураздетую толпу. Белка же хотела скрыть в свете редких фонарей раскрасневшееся от досады и вина лицо. Ей жизненно необходимо было вновь ощутить поддержку Мартина — слов мало, надо повиснуть у него на руке. Вновь уменьшиться до размеров девятилетней девочки, которая, игнорируя строгие материнские взгляды, приклеилась в первый же день к незнакомому дяде, обрадовавшись сладкой вате, купленной им в парке, словно детсадовская кроха. Наверное, эта вата впиталась им в кожу, и руки, едва встретившись, больше не размыкаются.

— Белка, ты что, пьяная?

Мартин нагнулся к ней и, заглянув в блестящие глаза, отстранился вместе с рукой. Белка встала, как вкопанная.

— Со мной все хорошо, — она говорила медленно, четко выговаривая каждый английский звук. — Я просто соскучилась, вот и все.

Он протянул руку, и Белка снова вжалась плечом в локоть отчима. До дома три шага. Спросить бы у французской феи про заклинание, делающее шаги семимильными, а то на счет три они разойдутся по разным комнатам, и минутка близости будет утеряна до следующей встречи… Только как признаешь фею в полуголой девице, замотанной в полотенце?

Глава 5 "Признание, предложение, согласие и подарок"

Утро для Белки началось со стакана холодной воды с капелькой лимонного сока. Она приклеилась к решетке окна, чтобы поймать прохладу, и потягивала живительный нектар, наслаждаясь каждым глотком. Ночь выдалась до безумия душной. Белка скинула простыню, сняла майку и всё равно полночи провалялась без сна, то подползая к вентилятору, то прячась от него у самой стенки. Мартин тоже плохо спал — усталость от самолета не сумела победить жару. Белка слышала его бесшумные шаги, но не выходила, надеясь в конце концов уснуть.

Утром, пошатываясь от недосыпа, она чуть не вывалилась в коридор в одних белых бикини. Повезло, что Мартин занял душ первым, и она вовремя услышала шум льющейся воды, выудила из кучи грязного белья вчерашнюю тунику и принялась терпеливо ждать своей очереди уже подле раскрытого окна.

Мартин помнил про нее и вышел в коридор в спортивных шортах и майке, краем полотенца жестоко теребя седой ёжик.

— Вечерние планы в силе? — спросил Мартин, оценив внешний вид приёмной дочери.

Это он спрашивал про бег и купание. Белка кивнула и через десять минут, собрав волю в кулак, уже резво бежала по многочисленным ступенькам вниз прочь от квартирной духоты. Чуть меньше тридцати градусов можно уже было называть прохладой. В такой парилке им не пробежать много, но и полностью отказываться от бега не стоит.