НАТО и Россия

– Пожар рейхстага, как 65 лет назад. Как сказал Людовик XIV, после меня – хоть потоп. Собственно говоря, НАТО в состоянии обеспечить безопасность Запада. Но Альянс также в состоянии превратиться в болото. Почему хотят видеть среди членов НАТО Албанию и Хорватию, которые с военной точки зрения не могут ничего предложить? НАТО утверждает, что это политический вопрос. Основная ошибка состоит в вере, что новый член, вступив в Альянс, примет идентичность Запада. Но есть и противоположная сторона – идентичность Запада размывается. Польши, с ее вечными сменами настроения, уже недостаточно, теперь нужен еще и Саакашвили, который втянет НАТО в войны?

– В следующем году НАТО исполнится 60 лет. Что бы вы ей пожелали на будущее?

– Будь я генсеком НАТО, я бы хорошо справлялся с моей работой и стремился бы повести Альянс по интенсивному, а не экстенсивному пути развития. НАТО следует превратиться в систему тихоокеанско-антлантической безопасности, не стремящейся к расширению своих границ. Первым делом надо признать, что Россия – партнер. Вооруженные силы Альянса должны располагаться на границах. Безопасность одного не может достигаться за счет безопасности другого.

К тому же это должна быть коалиция интересов. Главные цели: победа над террором, борьба с наркоторговлей, организованной преступностью, нелегальной миграцией и пиратством. Вот в этом понимании границы безопасности должны расширяться. Россия при этом обязуется быть надежным партнером в области энергетики, а другие государства, такие, как Германия и Франция, обещают содействие России в ее технологическом развитии.

– НАТО образца XXI века, таким образом, в любом случае включает Россию?

– Да, но сейчас мы к этому не стремимся. Во-первых, потому что Польша и Прибалтика сразу это блокируют, поскольку это их ночной кошмар. И мы также этого не хотим, поскольку ценим свой суверенитет. Мы не вводим свои войска никуда, где мы не хотели бы их видеть.

– Но когда президент Медведев говорит о глобальной концепции безопасности, речь не может не идти о принципе «брать и давать».

– Давать и брать не означает покоряться. Россия не хочет подчиняться, мы хотим такого супружества с Западом, которое не будет браком по принуждению. Только та семья счастлива, которая определяет общие задачи и ответственность. Вот пример: Россия поддерживает НАТО в Афганистане, хотя НАТО после августа произнесла в наш адрес много злых слов. Почему мы это делаем? Потому что мы заинтересованы в том, чтобы операция против Талибана имела успех. Для этого мы обеспечили немцам и французам транзитный коридор. И в Бухаресте согласились предоставлять его и дальше, так как мы понимаем, что у нас общие цели. Из-за ошибок американцев в Пакистане может так получиться, что уже в январе обычные пути транзита перестанут работать.

– Если Россия настолько заинтересована в стабильности по всему миру, почему она подогревает радикальные настроения в Крыму?

– После 2004 года мы воздерживаемся от вмешательства во внутренние дела Украины, невозможно понять, что же там творится, какая-то президентская мыльная опера, в которой мы сейчас смотрим 784-ю серию, где красивая дама разрывается между двумя мужчинами. Страна смотрит на это, как на игру в пинг-понг. Проблемы, которые есть в Крыму, вызваны не нами. Лично президент Ющенко дестабилизировал ситуацию в своей стране. Почему он, к примеру, сравнивает ветеранов Великой Отечественной с солдатами Ваффен-СС?

– Какие последствия будет иметь для России падение цен на нефть?

– Это может быть очень полезно. Дешевые деньги портят людей. Предыдущие правительства расслабились из-за высоких цен на нефть. Теперь правительство вынуждено всерьез обратиться к реальной экономике. Каждый кризис – это стимул к развитию.

– Вы сами себя охотно называете «траблмейкером», то есть тем, кто кому-то досаждает. Путин именно поэтому отправил вас в Брюссель?

– За мной закрепилась репутация эффективного политика, поэтому меня направили в Брюссель. Кроме того, я не профессиональный дипломат, но разбираюсь в общественной дипломатии и кое-что в ней смыслю. К тому же у меня есть прямая связь с президентом и премьером. Меня направили сюда, потому что я понятно изъясняюсь. Не спорю, что в Брюсселе есть чиновники, которые не больше 30 минут хотят находиться в моем обществе в одном помещении, поскольку они думают, что я наношу ущерб их здоровью.