Натрезим

– Их поселение хорошо защищено с берега, имеет много лодок и два малых парусных корабля, на которых легко поместится всё племя. Живут, в основном, рыбной ловлей. Деревней управляют двое старейшин — муж и жена, командира воинов зовут Мальхор.

– О них что-то известно? Характер, предпочтения?

– Они не любят Порочную Ветвь. Смертельно. Это всё, что можно говорить точно, основываясь на лепете пленников.

– Немного... – опускаю глаза к углу карты, где маленькая фигурка из дерева обозначала поселение. – Но мне хватит, – поднимаю голову, глядя в пылающие глазницы шлема. – Как я понял, никаких случайных охотников мы не поймали?

Генерал молча кивнул.

– Что ж... Тогда я навещу их, когда мы закончим с Алтарём Зула и займём все выходы на побережье.

***

Операция по зачистке окрестных лесов протекала быстро и неотвратимо. Ведомые Тенями и новоиспечёнными умертвиями из местных, почти две сотни вурдалаков очень качественно стягивали кольцо вокруг отступающих дикарей. Попытки сопротивления жёстко пресекали ударные отряды эльфов и бывших троллей Амани, после чего пленников, коли такие случались, транспортировали в храмовый комплекс на сортировку. Трупы доставлялись туда же и очень скоро вставали в строй, усиливая натиск.

За пару дней моего отсутствия в закромах Джинкрасса образовалось почти две сотни тел, прекрасно подходящих для поднятия высшей нежити. Большую часть, правда, мои войска перебили куда раньше, но пока их доставили из отдалённых деревень, я уже отбыл. Оставшиеся в лагере маги, повинуясь приказам, их не трогали, лишь поддерживая консервирующие чары и занимаясь низшей нежитью, теперь же всё это богатство досталось мне.

Хотя, справедливости ради, грешить на объёмы работы не стоило, так как, в отличие от первого похода на троллей, сейчас у меня было множество помощников, что превращало проводимый ритуал в хорошо отлаженный конвейер. Приносимые тела укладывались на алтарь, должным образом готовились, напитывались магией, а мне оставалось лишь встроить сам энергетический конструкт с привязкой к себе любимому. Истощённых некромантов заменяли свежие, и так раз за разом. Не прошло и пяти часов, как я полностью с этим закончил.

А вот с пленными было любопытней. Прежде всего, мне совершенно не были нужны взрослые самцы. Они обижены, горды и слишком закостенели в своём варварстве. И Сухокожие и особенно Порочная Ветвь не брезговали каннибализмом, абсолютно погрязли в невежестве и пропитались идеями кровной вражды дальше некуда. Таких хорошо использовать втёмную, направляя их агрессию на разрушение установленного порядка, но держать их в регулярной армии себе дороже — и пользы не будет, и предадут при первом удобном случае.

В принципе, то же самое можно было сказать об Амани (кроме каннибализма), но там мне повезло подчинить их до того, как в рядах моей армии появились эльфы. Происходи всё наоборот, и тролли скорее пошли бы на полное своё истребление, чем склонились. А так сперва они воспринимали мой интерес к эльфам как обращение тех в рабство, что изрядно тешило их самомнение, ведь они «в этом» участвовали.

Простейшая цепочка самообмана: мы помогали — мы заслужили часть славы — это наша заслуга — мы осуществили многовековую мечту и так далее. А разумные очень не любят лишаться своих иллюзий, особенно самостоятельно признавать их ошибочность.

Сейчас же... На каждого живого мужчину Амани приходится не меньше пяти самок и столько же детей, а у некоторых несчастных вообще получалось по сорок ртов на одни плечи. Тут хочешь не хочешь, а все мысли о побеге, восстаниях и демонстрациях недовольства из головы вылетят. Плюс к тому все наиболее оголтелые эльфоненавистники погибли или сразу с Зул'Джином, или чуть позже по лесам, а мне достались даже не воины, а в лучшем случае охотники с кузнецами, то есть «штатские», класть животы за высокие идеи не привычные. Сюда же немного ментального воздействия, ровное отношение, много работы (читай — мало времени на дурные мысли) и постепенно улучшающийся уровень жизни. Как итог, с этой стороны ждать подвоха пока не следовало.

Но с местными так уже не получится. Тут всё скопом — и ненависть к эльфам, и нежелание вливаться в другое племя, отвергая собственные традиции, и злость на меня, и очень глубоко засевшие религиозные догмы. В общем, возня с ассимиляцией полностью бесперспективна, да и овчинка выделки не стоит.

Сейчас в моём распоряжении скопилось около полутора сотен детей, сорок три пленных самца, большей частью раненых, и шестьдесят семь женщин. Среди последних, кстати, встречались и воины, что прекрасно иллюстрировало разницу в традициях даже у довольно близких племён — у тех же Амани эта роль была «не женским делом».