Нации и идеологии. Позиция русского социалиста

Другой постулат: поскольку невозможно оценить вред от насилия объективно, а свобода фетишизируется, то заявляется: любое насилие над человеком есть безусловное зло. И наоборот - свобода принимать решения есть безусловное благо.

А теперь давайте вспомним классическую проблему узника, которая в той или иной форме регулярно проявляется в жизни.

Напоминаю суть: двое арестованных становятся перед выбором. Если оба не оговорят друг друга, то каждый получит некий срок - скажем, три года. А если один заложит другого, то получит всего год, зато другой - десятку.

Таким образом, выгоднее обоим молчать, но - только обоим одновременно. А вот в частном порядке можно и заложить подельника - и пусть сидит червонец, зато сам через год выйдешь. При этом понятно, что правила поведения "сразу всех заложить" не работают: тогда оба получат по десять лет.

Если рассматривать в общем виде, не сводя к уголовщине, - вполне себе жизненная ситуация.

Либеральная этика во всей красе: если думать лишь о себе, то оба получат максимум. А вот если следовать тоталитарным принципам - будет выгодно обоим.

Продолжим пример с арестованными. Сидят они, думают, а в камере появляется мрачный такой пахан и ненавязчиво так говорит "за жизнь" на тему "Не люблю тех, кто сотрудничает с полицией. Вот так не люблю, так не люблю, что как узнаю - сразу топлю в параше. Вот такой я непосредственный".

И под воздействием такой тоталитарной угрозы насилия выигрывают оба арестованных, что характерно.

Важно: выбирающих решение может быть много. Девяносто девять заключенных молчат, один всех заложил - все. И с ним ничего нельзя сделать предварительно, даже если он заявляет о своем намерении: это будет насилие!

Но уголовники - это так, для наглядности. А если на страну напали оккупанты?

С одной стороны - всем надо идти защищать Родину. Но, с точки зрения либерализма, принуждать никого нельзя, если не подписал контракт, прямо это обязывающий. И, понятно, риск большой…

Процитирую на эту тему LJ scholar_vit:

"Дело в элементарном выживании. Чтобы понять это, рассмотрим следующую ситуацию. Мне, правда, кажется, любезный читатель, что тебе уже стало скучновато. Ладно, расскажу тебе сказку.

Племя диких мизесов собралось у костра. Все знали, о чем разговор: у их пещеры обосновался лев, таскавший зазевавшихся мизесов. Как с ним бороться, племя знало: мужчины племени окружали льва и стучали в барабаны. Рассердившийся лев прыгал и напарывался на копье, выставленное загонщиками. Дело было опасное: часто лев успевал убить охотника до того, как попадал на копье. Но сделать это было надо, и притом всем вместе: в бою со львом один на один у мизеса шансов не было, а если льва не убить, то он постепенно съест всех. На львов охотились не впервые, и каждый раз перед охотой проводился ритуал Добровольного Согласия. Каждый взрослый мужчина по очереди выходил к костру и говорил: "Если все пойдут, то и я пойду. Моя клятва вступает в силу, когда все ее произнесут". И когда последний мужчина произносил клятву, все вставали и шли на охоту. Это был очень важный ритуал: мизесы ненавидели насилие, и никогда не использовали его друг против друга. Поэтому на охоту можно было пойти только добровольно.

Но сегодня отлаженная церемония дала сбой. Фон Хайек, подойдя к костру, сказал:

- У меня плохой запах. Все в племени это знают, - женщины племени согласно закивали. - Льву он тоже не понравится. Так что меня лев не съест. А вот если я буду у него над ухом в барабаны бить, может и задрать. Я не иду на охоту.

Что было делать племени? Фон Хайек мог быть прав, а мог быть и нет: никто не знал, как именно лев относится к запахам. Но это и неважно. Важно то, что теперь все мужчины племени были освобождены от клятвы.

Кое-кто предложил, чтобы на охоту пошли только те, кто хочет избавиться от льва. Но это тоже не имело особого успеха: все мужчины немедленно обнаружили у себя плохой запах.

Впрочем, даже если бы добровольцы нашлись, ситуация не улучшилась бы. Этого льва они бы убили, но стало бы ясно, что альтруистическое поведение не способствует выживанию его носителя. Тут даже не важно, задается альтруизм наследственностью или воспитанием, геном или мемом: в племени диких мизесов у альтруиста больше шансов погибнуть, а потому через пару поколений добровольцев бы точно не нашлось.

Так погибло гордое племя диких мизесов.

А как эта проблема решалась не в сказке, а в жизни? Как выходили из положения люди, а не мизесы? Известно как: сильно хитроумный получал затрещину, после чего шел охотиться на льва. Собственно, с этой затрещины и началась история человека как общественного животного. В этой истории было много грязи, много крови, много жестокости и глупости. Но это наше наследство. Либертарианцы хотят отказаться от наследства. Для них история есть ошибка. Это их право, конечно - но тогда непонятно, почему они считают возможным жить в цивилизации, на этой ошибке основанной.