Нация. Грехопадение. Том второй

Когда Егор остался один, ему не хотелось ни о чём думать, тем более о разговоре, что закончился как-то странно. Но с другой стороны, ему хотелось расставить все точки над «и», чтобы причины непонимания не терялись где-то в тумане семейных пересудов: сегодня одно, завтра другое, а потом так рванёт, что мало не покажется. Он мысленно возвращался к их разговору, что состоялся минуту назад, анализируя, не допустил ли он какой-нибудь ошибки в их общении. «Спонтанные разговоры, – подумал он, – всегда опасны, так как вносят сумятицу и портят отношения. Начиная их, мы думаем, что найдём отдушину, а получается всё наоборот: “ныряя” всё глубже и глубже в разговорах, мы думаем, что найдём драгоценный камень, а в итоге, кроме ила и мутной воды, ничего не имеем. Иногда всё же полезно придерживаться безмолвия, во всяком случае оно исключает следы противостояний – как первая любовь. К тому же от него не услышишь эгоистических помыслов, ибо оно возвышенно и многозначительно. Ладно, что говорить – время покажет, что и как».

Вспомнил Егор и разговор с Коноваленко. Правда, он не знал, как отнестись ко всему тому, о чём они говорили. Слишком уж всё было сложно и непонятно. «А с другой стороны, – подумал он, – всё, о чём говорил Александр, имело место в нашей повседневной жизни, он ведь не открывал никакой Америки, люди веками хоронили людей. И не просто хоронили, погребение человека – это всегда обряд, который обладает очень глубоким смыслом, основанным как на велениях веры, так и на опыте человеческом. Пренебрегать этим, наверное, всё же нельзя, поскольку искажение всякого “опыта” (в широком смысле этого слова) приводит к печальным последствиям, ведь даже в Писании демонстрируется погребение Божьего Сына. Почему же мы, люди, называющие себя великой нацией, так поступаем? Почему люди на протяжении своего развития никак не хотят сбрасывать “шкуру” первобытного человека, оставаясь жестокими и непоследовательными? Мало того, что они пренебрегают человеческим опытом, выработанным тысячелетиями, так они ещё и отказываются и от новой нравственности, нового для себя решения? Вопросы, вопросы, вопросы… Видимо, действительно, что-то в людях не так. Тогда напрашивается законный вопрос: кто же мы есть на самом деле?»

Окинув беглым взглядом кухню, он о чём-то задумался. Но это продолжалось не долго. В какой-то момент он встал из-за стола и тихо прошёл в зал… Вернувшись, он вновь сел за стол и, положив перед собой книгу Булгакова, начал тихо перелистывать страницы романа «Мастер и Маргарита», бегло прочитывая строки, словно что-то выискивая…

Надо сказать, что Сомов не так часто перечитывал книги, поскольку придерживался одного правила: старался читать не глазами, а всем своим существом. Возвращался только к тем книгам, которые не мог до конца оценить, понять с первого раза, – такие книги его «цепляли». «Крепкие орешки», как известно, всегда интригуют. Ему хотелось не только многое понять, но и постараться извлечь для себя что-то полезное, отчего бы родилась новая духовная жизнь, о которой он думал два последних года, но никак не мог найти в себе смелость к этому приблизиться. Ему мало было симпатий и антипатий, касающихся этого вопроса, ему нужны были какие-то убедительные доказательства, чтобы не ум, а сердце заговорило и повело в этот нужный, как ему казалось, мир. Он прекрасно помнил, что в нашей жизни всё работает на уровне подсознания: читая, многие думают, что ничего не происходит, а на самом деле подсознание ведёт свою таинственную работу, и в один прекрасный момент появляется хорошая мысль, а то и идея, способная привнести в жизнь человека что-то важное. Главное, читая «сложные» книги, не нужно сковывать себя разными препонами и условностями, помня, что писатель всегда стоит не в той жизни, которую он создаёт, и всё, что он сочиняет, имеет условную направленность. Это просто его мир. Кто-то строит дома, делает машины, а писатель, в духовном одиночестве, пишет книги. Парадокс, конечно, но для того, чтобы разглядеть предмет, писатель иногда накрывает его тёмным покрывалом. А вот для чего – это его тайна. Такой тайной, как считал Егор, и была книга «Мастер и Маргарита».

Листая страницы, Сомов обратил внимание на третью главу «Седьмое доказательство». Эту главу, впрочем, как и всю книгу, он давно уже прочёл, но что-то остановило его на этой части, что-то задело, возможно, изобретательность автора, а может, и путь к смыслу, в котором он, кстати, всё ещё сомневался, поскольку всё было сложно и завуалировано. Нет, это не были прямые наставления автора, во что верить и как поступать в тех или иных ситуациях. Там было что-то другое, тайное, похожее на призыв: в пути не останавливаться, а продолжать движение мысли до последнего слова, чтобы понять автора, заглянуть, если можно так выразиться, в «отсутствующие» глаза того, «чьи мысли так далеко». Читая, из побуждения, ему хотелось, что бы на этот раз мысль автора измерялась не далями, а теми измерениями, которые бы приблизили его к пониманию души автора, к его «выводам». Он с упоением читал: