Нация и сталь

По прошествии почти 130 лет с момента описываемых событий мы неизбежно переносим наши впечатления от начала двух мировых войн, когда весь мир содрогался от ужаса перед мощью германского оружия, и на франко-прусскую кампанию. Но все дело в том, что в описываемую эпоху расклад сил был совершенно иной. Тогда взоры почти всех правителей Европы были обращены не в сторону Пруссии, а в сторону Франции. После объявления королем Вильгельмом всеобщей воинской мобилизации газета "Лондон Стандарт" писала о реальной возможности оккупации непокорной Пруссии. "Это просто невозможно, - заявлял возбужденный газетчик, - чтобы Молтке и его генералы смогли бы вдруг перехватить инициативу". "The Pall Mall Gazetta" 23 июля соглашалась с тем, что события могут развиваться только в одном направлении, "весьма неблагоприятном для Пруссии". "Таймс" утверждала, что любой джентльмен может "поставить последний шиллинг на французскую кепи против прусского остроконечного шлема".

Сам король Вильгельм был абсолютно уверен, что французы довольно скоро могут оказаться у порога его собственного дома. Немецкие крестьяне из пограничной зоны старались побыстрее собрать урожай, чтобы он не достался ненавистным лягушатникам. Вильгельм даже не сделал необходимых распоряжений своим топографам, чтобы те заранее приготовили карты Франции. Прусский генералитет был полностью согласен с общественным мнением Европы в том, что театр военных действий обязательно будет перенесен на территорию Германии. По мнению командующих, французы смогут легко продвинуться вплоть до Майнца. Молтке был уверен, что Наполеон III бросит в атаку 150 000 человек в районе только долины Саар, чтобы любой ценой прорваться к Рейну. Перед самым началом войны этот полководец и вообразить себе не мог, что агрессором станет в конечном счете не Франция, а он.

Но время шло, а никакой сокрушительной атаки французы так и не предпринимали. Крон-принц сделал следующую запись у себя в дневнике: "За всеми нашими долгими приготовлениями и ожиданиями внезапной атаки со стороны врага мы даже и не подумали о том, что сами сможем стать агрессорами. Кто бы мог предположить такое?"

Казалось, что французские стратеги, как хорошие повара, выжидали, когда дойдут до нужной кондиции, чтобы в подходящий момент их можно было подать к столу, то есть на глазах у изумленной Европы разделать под орех. Французы, уверенные в своем полном превосходстве, не торопились. По общему мнению, эти непобедимые воины были обречены на победу. "Французский военный альманах", например, описывал войска Молтке "как прекрасный образец бумажной стратегии, которая бессильна в реальных полевых условиях". "оборона прусских войск, - заявлялось в этом выпуске, - начнет трещать по швам уже в первой фазе наступательных действий". В войсках Наполеона III появились даже франко-немецкие словари и разговорники, чтобы солдаты не испытывали неудобств, когда они победным маршем войдут в Берлин. 28 июля сам император Франции обратился к своим войскам со следующей речью: "Какими бы дорогами нам не предстояло идти в ближайшей войне, эти дороги уведут нас далеко от границ милой родины. Мы обречены на то, чтобы повторить славный путь наших отцов. Мы докажем им, что достойны их славы, и вся Франция будет молиться за нас, мои солдаты, а взоры всего мира будут устремлены в нашу сторону, ибо в наших руках находится сейчас судьба свободы и цивилизации".

Никто, казалось, даже не обращал внимания на то, что время шло, а войскам Наполеона III так и не удавалось создать на границе нужный для успешной атаки перевес сил. Французов по сравнению с немцами было в два раза меньше.

Потомки великого Бонапарта грезили тем, что им удастся повторить подвиги корсиканца. Пусть их в два раза меньше, но это все равно пока ещё лучшая армия в мире, которая уже на протяжении тридцати лет успешно воевала в Африке, Мексике и Италии. Именно в Италии им удалось разбить австрийцев в памятной битве при Сольферино. Французы обуздали русских в крымской кампании, они одержали внушительные победы в Азии. Одетые в свои туники со светло-голубыми и желтыми полосами, в неизменные красные панталоны, с лихо заломленными кепи на голове эти воины были предметом зависти для многих властителей мира. Так, в 1856 году Турция, а в 1868 Япония выбрали французских офицеров в качестве военных советников, когда правительства этих стран решили создать у себя регулярные современные вооруженные силы.