Национал-большевизм

— Оставьте нас в покое! Мы слишком хорошо знаем цену вашей помощи. Мы не виним вас ни в чем, мы не претендуем ни на что, но позвольте уже нам позаботиться о себе. Гражданская война наша кончается, и благоволите уже не пытаться снова ее разжечь, — вы, политики Принцевых островов! И знайте, — в ваших попытках продолжать «брестскую» тактику расчленения и обессиления России вы теперь не получите поддержки ни одного сознательного русского патриота. Наши пути разошлись. Самое большое — вы создадите русский Кобленц или вторую скоропадчину[50]. Но ведь вы сами прекрасно знаете, что и то, и другое ни достаточно действенно, ни достаточно долговечно. Поймите, что ныне уже невозможна антибольшевистская интервенция. Всякая интервенция будет ныне — антирусской.

О верности себе [51]

Познай самого себя!

Дельфийское изречение.

«Среди колчаковского и розановского офицерства, переполняющего Шанхай, нашлось очень и очень немного радующихся выступлению Японии. Даже эти офицеры, получившие возможность выехать за границу лишь при содействии Японии, с чувством глубокого негодования встретили вооруженное вторжение в Россию своей покровительницы».

Газ. «Шанхайская Жизнь», 20 апреля.

1.

Можно ли говорить о непоследовательности, излишней «переменчивости» тех русских политических деятелей или тех офицеров, которые всецело и вполне поддерживали омское правительство, а теперь проповедуют «гражданский мир» и протестуют против иностранной интервенции?

Мне лично не раз приходилось слышать подобные упреки в чрезмерной впечатлительности и чуть ли даже не в перемене своих убеждений. В непристойной и догматической форме они появлялись и в печати определенного направления. Считаю целесообразным поставить во всей полноте эту проблему, бесспорно, представляющую собой ныне известно общественное значение. Ибо многие русские патриоты должны в настоящие дни продумать ее до конца, чтобы ощущение ложного стыда, поверхностная боязнь осуждения со стороны некоторых из бывших спутников и соратников не помешали им принять правильное решение вопроса.

Должны ли бывшие «колчаковцы» теперь приветствовать выступление Японии и по-прежнему исповедовать идеологию вооруженной борьбы с большевизмом до конца?

Я категорически утверждаю: — нет не должны. Не должна во имя того же самого национального и государственного принципа, который еще так недавно заставлял их вести с Японией переговоры о поддержке и бороться на фронте против красной армии.

Это может показаться парадоксальным, но тем не менее это так. Политика вообще не знает вечных истин. В ней по-гераклитовски «все течет», все зависит от наличной «обстановки», «конъюнктуры», «реального соотношения сил». Лишь самая общая верховная цель ее может претендовать на устойчивость и относительную неизменность.

Для патриота эта общая, верховная цель лучше всего формулируется старым римским изречением: «благо государства — высший закон». Принцип государственного блага освящает собою все средств, которые избирает политическое искусство для его осуществления. Быть верным себе для патриота значит быть верным этому принципу, — и только. Что же касается путей конкретного проведения его в жизнь, то они всецело обусловлены окружающей изменчивой обстановкой.

Самый безнадежный и несносный в области политики тип, это — прутковский «рыцарь Грюнвальдус», который ни на что окружающее не обращал никакого внимания, –

Все в той же позиции
На камне сидит.[52]

2.

История являет нам очень много примеров крутых и как будто внезапных переломов в политике различных государственных деятелей и среди них — великих учителей человечества в сфере политической жизни. Однако лишь очень поверхностный или очень недобросовестный взгляд мог бы усмотреть в этих переломах «измену принципам».

В 1866 году, в разгар австро-прусской войны, после сражения у Садовой, Бисмарк из ожесточенного и давнишнего противника Австрии превращается вдруг в ее «искреннего» друга и ярого защитника. Прусские шовинисты, двор, военная партия изумлены и возмущены подобным «легкомысленным превращением» министра президента и единодушно настаивают на продолжении войны с Австрией «до конца». Бисмарк после невероятных усилий (и даже не без помощи слез и рыданий!) склоняет короля на свою сторону, и прусские войска останавливаются неподалеку от беззащитной вены. История показала, сколь дальновиден был крутой поворот в политике гениального канцлера[53].