Национал-Социализм и Раса

Инволюция вобрала в себя черты каждого из этих динамических процессов. До сих пор революция следовала формуле «шаг вперед – два назад». Главным в ней был слом предыдущей власти, мешающей коренным социальным преобразованиям, которые должны были «назреть» в русле исторического развития. Реакция представлялась постоянным движением назад. Инволюция же развивалась по другой формуле – «шаг назад, два вперед». То есть революции после силового бескомпромиссного прорыва приходилось выдерживать все издержки традиционного менталитета, что заканчивалось часто гражданской войной. Общественный кризис углублялся. Необходимо было восстанавливать порядок. Отсюда революционная тяга к диктатуре, империи, что оборачивалось для общества деспотией или реставрацией: директория, бонапартизм, «военный коммунизм».  Новая власть, победив «контрреволюцию», была вынуждена последовательно жесткими реакционными методами восстанавливать стабильность, поглощая на эту цель значительную мощь революционного общественного энтузиазма. Инволюция же напротив призывала к начальному возврату к прошлым позициям на фоне обанкротившегося прогрессизма или реакции. К палингенезу – создать в обществе уверенность, вспоминая прошлые успехи. Опереться на лучшее, что создало общество в прошлом, а не разрушить «до основанья, а затем». Национал-социализм призывал отвергнуть Версаль, вернуться к культурным ценностям очень глубоко исторического и традиционного порядка. Сконцентрировать мощь традиции. И далее на этой основе совершить рывок – два шага вперед – учитывая насущные проблемы общества, освятить механистический прогресс связью с прошлым – преемственность, вместо отрицания. Это и казалось революцией – формула инволюции, поистине была сама по себе новой, революционной. Она фактически исключила жестокое братоубийственное кровопролитие классического понятия революции. Поход на Рим и выборы в Рейхстаг тому реальное подтверждение. Таким образом, национал-социализм и фашизм стали инволюциями, антикризисным обходным путем, компромиссом революции и консервативной реакции на фоне битвы пролетариата и буржуазии – альтернативой развития, модернизации, консолидации, усиления и мобилизации общества, необязательно сразу, но последовательно прогрессивного. От революции в них было желание изменить мир, но в русле своей самобытности, что, конечно же, ближе к элитаризму и реакции. Вот, казалось бы, «золотая середина». Именно довоенные успехи этих идеологий и режимов на их основе так привлекательны для многих и по сей день. И они плод формулы инволюции.

Однако, до конца посередине, между двух огней пройти не удалось и весь революционный и прогрессивный потенциал был сведен к реакционному империализму и милитаризму. То есть фашизм и национал-социализм трансформировались в прогрессивную реакцию^[43] империализма. Не в малой степени это произошло и из-за того, что фашизм и национал-социализм ошибочно считались революциями, но не были ими в подлинном смысле этого феномена. Они подверглись в дальнейшем именно логике революции, став еще более мощной формой контрреволюции. Диалектика этой трансформации приблизительно такова: после «шага назад» и мощного рывка «два шага вперед» - инволюции, случилась катастрофа – «два шага назад». Фашизм и национал-социализм не смогли отказаться от искушения империей – в этом их незаконченность. Вместо того, чтобы прагматично строить «настоящее государство»^[44] правых, они пошли на поводу у буржуазного авантюризма радикальных реакционеров.

Инволюция длилась, увы, недолго. Но у этого явления есть перспектива реализации в настоящее время, как четко осознанного и последовательно проводимого курса. Формула инволюции может стать очень многообещающей для современной прогрессивной правой идеологии.  

4. Национальная сущность социализма.

Ничто не способно разрушить то, что возведено на фундаменте истины.

Савитри Дэви