Национализация рубля — путь к свободе России

А ведь в современном мире так и есть. Роль строгих «учителей» и «экзаменаторов» для ребенка-России играют цены, формируемые не через реальные спрос и предложение, а через систему фьючерсов и форвардов. Грубо говоря, на биржах сегодня торгуют не товаром, не нефтью, а контрактами на ее поставку. И этих фьючерсов продают в десять раз больше, чем настоящего черного золота. Это значит, что если начать продавать фьючерсы с меньшей ценой, то и цена фактической нефти вслед за этим упадет. Цену сегодня определяет не спрос, а биржа. Деньги. Начните «вдруг» платить больше за фьючерсы, и цена на нефть пойдет вверх. Именно такими манипуляциями, а вовсе не ростом спроса, объяснялся взлет цен на нефть до 14-7 долларов за баррель летом 2008 года, накануне кризиса. Аналитики прогнозировали рост цены до 200 долларов к концу года, вместо этого по той же причине и тем же способом цену на нефть «уронили» к концу года до 40 долларов. Тот, у кого в руках «печатная машинка», может творить с мировой экономикой все, что ему заблагорассудится. Ведь главное для повышения или понижения цены — просто показать тренд, обозначить ее рост или падение в течении достаточно долгого периода. И вся орда спекулянтов и паразитов, политкорректно называемая «инвесторами», словно стая обезьян начнет покупать или продавать то, что нужно организаторам роста или падения. Нужны только деньги и брокеры, которые начнут делать покупки или продажи в нужном направлении. Имея первое, банкиры, владельцы ФРС, легко находят второе.[636] Кто поверит, что спрос на нефть в мире РЕАЛЬНО сократился в три раза за пять месяцев?

Так вот, сегодняшний объем крови нашего с вами ребенка — нашей России — зависит от оценок, которые выставляет ей не нами контролируемая биржа. Рушат англосаксы цену на нефть, усыхает ручеек нефтедолларов, «независимый» наш ЦБ эмитирует малое количество рублей на покупку этой капли. Как следствие — малокровие нашей экономики. Ведь существует зависимость и жесткая привязка денежной массы внутри России и долларовой массы, которую получает Россия извне. А это значит, что мы уязвимы. Мы не до конца самостоятельны. Наш ребенок не может нормально расти и развиваться. Россия обязана жестко соблюдать паритет и жить по средствам. За этим строго следит ЦБ России, который даже по закону не имеет права влить немного денег (крови) в организм нашей экономики, минуя приход в страну нефтедолларов. Система, когда страна увязывает объем своей денежной массы с коньюнктурой внешнего рынка и валютой другого государства, связывает экономику России по рукам. Предприятия не могут получить кредиты на развитие и строительство новых заводов. Внутри России получить не могут — процент, который берут наши банки внутри страны, очень велик. За рубежом кредит получить дешевле. Кстати, любопытно, что именно такой процесс — ввоз кредитных денег из-за рубежа — является желаемым итогом деятельности нашего Центрального банка. Это не случайно, что процент внутри страны всегда менее выгоден, чем за рубежом. Это помогает сохранять систему. Получив кредит за рубежом в долларах, российское предприятие ввозит их в страну и точно так же, как продавец нефти или газа, продает валюту на бирже. Где ее покупает Центральный банк, чтобы сложить в свою кубышку, то есть в ЗВР. Напечатаны новые рубли, их количество вновь соответствует числу долларов в ЗВР. А ввезенные доллары «обезвреживаются» путем покупки гособлигаций Соединенных Штатов. И идут на покрытие дефицита госбюджета Штатов. Круг замкнулся.

Мы обязаны продавать свой товар на мировом рынке, чтобы получить их доллары. Просто для того, чтобы в нашей экономике были рубли. Вот почему все страны мира стремятся продать что-то на рынке США, в очередь становятся, демпингуют, заставляют свое население жить впроголодь.

Нас грабят дважды. Первый раз нас грабят, когда мы продаем на ИХ рынке, за ИХ валюту. Да еще и по устанавливаемой ИМИ цене. Ведь имея в руках печатный станок, банкиры имеют в своих руках и денежную массу. Через систему фьючерсов они способны обвалить или поднять цену на любой товар. Второй раз нас грабят, когда, получив их валюту, мы на ИХ рынке, снова по ИХ ценам, должны покупать то, что нам необходимо. Двойной грабеж происходит на рынке, который мы не контролируем. Сначала у приехавшего крестьянина перекупщик покупает картошку за бесценок, не давая торговать ему самому. А потом крестьянин на том же рынке у другого перекупщика покупает товар по полной цене.

Скажете, а зачем же мы согласились на такую систему? Почему продаем на таком рынке? А другого рынка в мире нет. Есть только один, и правила на нем именно такие. У нас был свой «колхозный рынок». Но мы его продали. Он был не очень красивый, обветшал немного. Но он был наш. А теперь есть другой — красивый, с евроремонтом. Но с нами на нем могут делать все, что угодно.