Национализм: теории и политическая история

Таким образом, основные программные тезисы и словенских, и хорватских националистов, выдвинутые в условиях нарастания в югославском обществе кризисных процессов, достаточно хорошо укладывались в рамки теоретического подхода к межэтническим конфликтам, намеченного Дональдом Горовитцем и Тэдом Робертом Гэрром.

Во-первых, и те, и другие националисты осознавали и отстаивали четкое различие между своими — «передовыми» — и другими «отсталыми» нациями СФРЮ. Другими словами, они всячески подчеркивали явную асимметрию собственного модернизационного статуса и статусов прочих югославских народов. При этом доминирование сербов в государственно-административных и силовых структурах воспринималось ими как результат негативного стечения исторических обстоятельств и проявление явной несправедливости.

Во-вторых, ключевую роль в национальной мобилизации словенцев и хорватов играло конфессиональное или цивилизационное отличие их культур от культур других югославских народов, в первую очередь — сербов. Историческая принадлежность к католическому миру в большой мере определяла их стремление как можно скорее отмежеваться от православных сербов и присоединиться к «Большой Европе»[476]. При этом соответствующие настроения подпитывались страхами перед пресловутой «угрозой уничтожения», т.е. депопуляцией и ассимиляцией со стороны сербов.

В-третьих, с цивилизационной принадлежностью словенцев и хорватов тесным образом была связана и та внешняя поддержка, которую они получили в борьбе против Белграда. «Ватикан активно поддерживал свою паству в Хорватии и Словении и занял непримиримую позицию по отношению к православной Сербии. Сильная напряженность в отношениях между католической и православной церквями не соответствовала примиренческой миссии церкви, а выступления Папы римского Иоанна Павла II часто воспринимались в Хорватии как призыв к борьбе с православным населением в республике... Католическая церковь была очень активна в политических процессах, поддерживала материально избирательную кампанию в Хорватии, создание собственной хорватской армии»[477]. При этом поддержку словенским и хорватским нацистам оказывали и другие «цивилизационно близкие» государства Запада — например, Австрия и Венгрия, а позиция Германии вообще оказалась ключевой.

В-четвертых, очевидно, что межнациональный конфликт в СФРЮ развернулся на полную мощность именно в условиях резкого экономического кризиса[478] и ослабления существовавшей государственной системы. Республиканские органы власти часто игнорировали союзные законы, если не были заинтересованы в их исполнении, а федеральная власть в Белграде, опутанная множеством договоров и соглашений, не имела достаточной силы, чтобы настоять на своем. «Решения принимались крайне медленно, оказалась сложной процедура согласования всех точек зрения. Исполнительная власть, окутанная бесконечными договорами и соглашениями, была абсолютно неэффективна»[479]. Таким образом, к концу 1980-х гг. система управления страной была фактически парализована.

Наконец, в-пятых, на националистическую идеологию сделали ставку не только рвавшиеся к власти «внесистемные» этнические лидеры, но и влиятельные сегменты находившейся у власти коммунистической элиты. Югославский социолог Д. Янич следующим образом характеризовал национализм в Югославии: «В сущности национализм навязывался взамен отсутствующих факторов интеграции общества. С его помощью пытались вылечить общество, тяжело больное кризисом самоопределения... Во всем этом действе главным “актером” была старая коммунистическая номенклатура. Она долгое время разрывалась между модернизацией и сохранением Югославии, т.е. сохранением статус кво, отдавая предпочтение статус кво, который олицетворял ее правление. Но поняв, что модернизация неизбежна, она уцепилась за последнее средство защиты своей власти — национализм. Слиянием “официального” и “неофициального” национализма замкнулся круг национализации политики и общественного мнения. С тех пор все интересы и все столкновения интересов провозглашаются делом “выживания нации”. Энергия национализма прагматически использовалась для захвата и сохранения власти»[480].

Другими словами, накануне 1990-х гг. в СФРЮ в четкой форме наблюдались все основные, выделенные специалистами «переменные» конфликтной межэтнической ситуации и, таким образом, были созданы все условия для дальнейшей эскалации масштабного политического конфликта на соответствующей основе.