Национализм: теории и политическая история

Сохранение империй объективно способствовало консервации феодально-клерикальных порядков, тормозило социально-экономический и культурный прогресс населявших их народов. Все это, усугубленное враждой внутри имперских элит и обострением борьбы нетитульных народов («угнетенных наций») за свои права, и привело в конце Первой мировой войны последние империи Восточной Европы — Австро-Венгерскую, Российскую и Османскую, — к полному краху. На их руинах со временем возникли новые национальные государства.

Случай Российской империи оказался, однако, сложнее. В силу специфического стечения политических обстоятельств неизбежный распад империи, начавшийся в 1917 г. после Февральской революции, был повернут вспять после Октябрьской революции. Аппелируя к наднациональным и по сути квазирелигиозным идеалам и ценностям, коммунистам удалось затормозить естественное развитие национального сознания как в ядре, так и на периферии бывшей империи и на 70 лет установить на ее территории квазиимперскую и отчасти квазифеодальную (учитывая, например, колхозную систему 1930—1950-х гг.) форму государства.

Однако с исторической точки зрения 70 лет — срок не особенно значительный. В этом смысле то, что произошло с СССР в конце 1980-х — начале 1990-х гг., представляло собой лишь отложенную, а потому более драматичную и болезненную реализацию общего сценария распада полиэтнических государств имперского типа.

Итак, события 1991 г. подвели черту под существованием Советского Союза — последней великой евро-азиатской империи. Его наследниками стали пятнадцать независимых национальных государств и, кроме того, несколько непризнанных республик, не пожелавших войти в состав вновь созданных государственных образований[524].

6.3.1 Строительство гражданской нации в «эпоху Ельцина»

Российская Федерация унаследовала от бывшего СССР наибольшую долю территории, основную часть ее экономического, демографического и военного потенциала, т.е. стала самым значительным и влиятельным из постсоветских государств.

Здесь-то перед новой российской элитой и встали все те проблемы, которые ее коллеги-предшественники из других стран решали (с разной степенью успеха) в первые десятилетия прошлого века. При этом одним из основных вопросов стало формирование новой, постимперской массовой политической идентичности.

В создавшихся условиях идея нации и должна была сыграть ключевую роль, интегрируя общество и легитимируя новый политический режим. «Наряду с гимном и гербом, метафора нации служит символом в утилитарных целях достижения консолидации и общей лояльности населения государства. Общая гражданская идентичность, которая достигается через понятие нации, не менее важна для государства, чем конституция, общие правовые нормы и охраняемые границы. Ибо этот общий дискурс о нации придает важную дополнительную легитимность государственной власти через создание образа, что последняя представляет некую целостность и осуществляет управление от ее имени и с ее согласия. Поэтому каждое государство прилагает усилия для утверждения общеразделяемого чувства принадлежности к государству не только через оформление правовой связи и обязательств между бюрократией и гражданином, но и через эмоциональную лояльность или привязанность (“любовь к родине-стране” и т.п.).. Можно только говорить о степени успеха того или иного государства в осуществлении интеллектуально-эмоциональной операции утверждения понятия единой нации среди своих граждан, т.е. о состоянии умов, а не о реальной этнокультурной, социальной и территориальной гомогенности... В одних государствах существует огромное расовое, этническое и религиозное разнообразие или же резкие регионально-территориальные различия без интенсивных взаимных связей, но довольно успешно функционирует на элитном и даже на массовом уровне миф об единой нации»[525].

После краха СССР задача политической и интеллектуальной элит России состояла в том, чтобы в исторически короткий срок изменить базовые психологические установки людей, побудить многие миллионы «советских» людей стать «россиянами».

Исходя из этой необходимости, в начале 1990-х гг. в России и развернулись процессы, которые в англоязычной научной литературе принято обозначать термином nation building, т.е. «строительство нации». Его основным содержанием выступает рост национального самосознания, очищение национальной идентичности от инерционных имперских наслоений. При этом главным вектором процесса является секуляризация, демистификация политического сознания, поскольку нация — это светская, а не религиозная общность. В противовес категории «религиозный долг» на первый план здесь выдвигается категория «национальный интерес». Так обстоит дело по крайней мере теоретически.