Национальная история как общественный договор. От экономического гегемонизма к консенсусу традиций

В последние годы ситуация меняется. «Основы социальной концепции РПЦ», принятые несколько лет назад, содержат в себе немало идей, имеющих социальное звучание. Левые мыслители со своей стороны начинают «рыть ход» в сторону апостольского христианства, хотя порой и совершают при этом грубые ошибки с точки зрения теологии и моральной аксиологии христианства. Например: «В свете же Апокалипсиса революционное насилие диктатуры пролетариата накануне Судного дня есть оборона строящегося спасительного Ковчега и насильственное обращение на путь спасения»[12]. И всё-таки попытка сближения не случайна: адепты общества справедливости испытывают настоятельную потребность в христианском обосновании своих взглядов.

Христианская традиция и идеи социал-демократии строятся на близких моральных принципах. Главный из них – любовь к ближнему. В социальном измерении этот принцип можно переформулировать так: недопустимо достигать своего благополучия за счёт благополучия другого. Либеральные концепции общества, основанные на принципе тотальной конкуренции, «войны всех против всех» и выживания сильнейшего, этому принципу не соответствуют. Здесь уместно вспомнить дарвиновскую идею «естественного отбора». Чарльз Дарвин частично заимствовал её у селекционеров-животно-водов, частично из трудов Роберта Мальтуса («Опыт о законе народонаселения», 1798). Мальтус утверждал: спасти человечество от перенаселения способна лишь «естественная убыль» человеческой массы вследствие войн, эпидемий и конкурентной борьбы за место под солнцем. Он настаивал на том, что законы общества в этом смысле ничем не отличаются и не могут отличаться от законов животного мира: «настоятельная необходимость сдерживает эту чрезвычайную плодовитость, и человек, наравне с прочими живыми существами (курсив наш – А. Щ.), подчинён закону этой необходимости»[13].

Будучи перенесённой из биологического контекста в круг общественных наук и обратно, идея «естественного отбора» породила так называемый социал-дарвинизм – направление мысли, утверждающее, что социальное устройство должно быть аналогично устройству животного мира. Вполне очевидно, что православный христианин, не будучи дарвинистом в онтологических вопросах, не может быть и социал-дарвинистом в вопросах общественных. Ведь для Бога ни одна тварь не лишняя, каждая подвержена лучам Его благодати и никакого «отбора» среди Божьих творений быть не может.

XX век породил огромное количество левых движений на Западе, не связанных пуповиной с советской официальной мыслью и зачастую не чуждающихся христианства. В первую очередь это, безусловно, идеи христианской демократии, породившие в Германии влиятельнейшую партию ХДС. Не секрет, что в Южной Америке очень сильна традиция католического марксизма, который принято называть «теологией освобождения». Во многих колледжах этой части света принято преподавать в одном семестровом цикле патристику и схоластику пополам с основами марксизма. И никого это не удивляет. Одна из причин такой «всеядности» элементарна: на Западе вообще никогда не наблюдалось столь резкого противопоставления левых идей и христианства, как в СССР.

Безусловно, интересно, что думает православный социал-демократ о сегодняшнем мировом устройстве. В 2008-м мы видели, как финансовый капитал загнал мир в состояние кризиса, построив долговую экономику, основанную на акциях-деривативах (обеспеченных не реальными активами, а другими акциями). Это уже не вполне товарная экономика, а экономика информационная, экономика события. В ней больше психологического, манипулятивного. Тем не менее мировая система («мир-экономика») не будет в ближайшее время подвержена ни революциям, ни эволюции. А вот инволюция идёт полным ходом. Например, о понятии «свободный рынок» уже можно забыть навсегда. Свободный рынок крайне «неэффективен» и «нетехнологичен». Контроль за финансовыми потоками, точнее, их распределение – давно уже точная наука.

Фактически современный строй уже нельзя называть капитализмом. Мы имеем дело с денежным феодализмом, где само право иметь активы и выходить на финансовые рынки регламентировано основными игроками. Есть страны-буржуа (центр) и страны-пролетарии (периферия). Перепрыгнуть из периферии в центр, играя «по правилам», невозможно. Черты нынешнего финансового строя – ввоз производства в страны третьего мира и, наоборот, вывоз капитала из этих стран.

Экономика и общество постпротестантского мира находятся в явном противоречии с духом апостольской общины. Эта ситуация сохраняется уже не один век, но сегодня она усугубилась.