Национальные особенности охоты за голосами

увенчалась победой, сделав Желева Президентом. На рассвете мы по-

кинули штабквартиру Союза. Помню, с какой тяжестью на сердце мы с

Кристиной Окрэн брели по улицам Софии. Вечный заводила нашей ко-

манды Кушнер безмолвствовал, даже он, помогавший при всех несча-

стьях, сейчас был бессилен: народ в кабинах для тайного голосования

отказал самому себе в свободе. Бидген, этот сгусток щедрости, пережи-

вал свои обманутые надежды, а всегда такая энергичная Мишель Бар-

зак с потухшими огнями замыкала похоронную процессию.

Мы возвращались в Париж, отупев от усталости и разочарования, как бы

чувствуя и свою долю ответственности за этот трагический провал демо-

кратии.

18 июня 1990 года второй тур выборов закрепил успех бывшей компар-

тии. С 211 местами из 400 она получила большинство в Ассамблее, ко-

торая и избрала руководителем государства коммуниста. Но в тот же ве-

чер по призыву Желева и Берона на улицы Софии выразить свой про-

тест вышли сто тысяч манифестантов, запустив тем самым процесс

формирования слухов. Младенов, занявший президентское кресло, был

уже обречен. Ему недоставало доверия, так как в Желю Желев. Чело-

векпростак 177 тот момент власть определялась именно доверием.

Неизлечимая болезнв для правителя, если учесть, что идея демократии

наконец протоптала себе дорожку в сознании народа. Единственная

119

жизнеспособная тирания отныне это тирания общественного мнения.

Желев применил на практике мою волновую теорию. Он тотчас пустил

по рукам видеокассету, на которой был заснят Младенов, произносящий

перед Ассамблеей 14 декабря 1989 года то есть за полгода до своего

избрания эту коротенькую самоубийственную фразу: «Лучше всего пу-

стить в ход танки». И тщетно Младенов с энергией отчаяния яростно от-

рицал этот факт, крича о фальсификации комиссия экспертов признала

кассету подлинной. Пришлось ему подать в отставку. 7 июля, то есть

спустя лишь два месяца после назначения Младенова, Желев, поступив

еще более изворотливо, чем когдалибо ранее, заявил, что он отказыва-

ется отвечать за наследие прежнего режима. Он тоже отталкивался от

собственной убийственной короткой фразы: «Коммунисты должны

съесть до конца приготовленное ими блюдо». Так этот человек, еще не

известный миру и, вплоть до этих последних недель, даже своему наро-

ду, благодаря собственному самообладанию и напористости стал народ-

ным героем, которого ждала Болгария. Забастовка стала всеобщей, ули-

цы бурлили, слухи усиливались.

26 июля министр внутренних дел, генерал Смерджиев прорычал с три-

буны; «Будь у меня под рукой пистолет, я бы застрелился». Неделю спу-

стя, после шести признанных несостоявшимися туров голосования, Ас-

самблея избрала Желева. Уникальный случай в истории: спустя полтора

месяца после победы на выборах парламент вручает бразды правления

главному оппозиционеру. Маленький 178 Жак Сегела философ с внеш-

ностью клоуна стал первым Президентом свободной Болгарии без еди-

ного выстрела!

Крестьянский сын с несгибаемой волей и со спокойным чувством юмора

проделал долгий путь из своей родной деревни Вегелиново на северо-

востоке страны. Никогда не забуду его последнюю фразу, сказанную при

нашем расставании в ту драматическую ночь поражения на выборах:

«Политика не самая большая моя страсть, так что я не спешу. Время ра-

ботает на меня. Завтра ни один болгарин не сможет пожелать иного

пути». Мнимый простак преуспел в осуществлении своей бархатной ре-

волюции и в опровержении привитых ему идей, доказал, что слухи ино-

гда оказываются сильнее рекламы, что одни выборы могут порождать

другие и что мужество сильнее фотогеничности. Прекрасный реванш по

отношению к тем президентам»звездам» России, Польши или Чехосло-

вакии, которые родились вместе со своей легендой и были избраны без

борьбы или почти без нее.

У Желева не было ни репутации, ни иностранной помощи, ни признания

120

сильных мира сего, но он сражался за несколько идей, которые кажутся

нам наивными в силу своей очевидности: свобода, собственность, труд.

Уверены ли мы в своих странах развитой демократии, что не забыли эти

первичные истины, и сумеет ли сам Желев удержать свой народ от из-

лишеств?

Улица уже волнуется и вопит, что все идет слишком медленно. Подобно

детям, при рождении демократии кричат. Яет лучшего импресарио у кан-

дидата, чем канцлер соседнего государства. Франц Враницкий, памятуя

о совместно проведенных семи месяцах предвыборной горячки, между

двумя скоростными спусками на лыжах в Давосе рекомендует меня сво-

ему молодому польскому другу Александру Квасневскому. Польша была

мне знакома. Шесть лет назад по приглашению «Солидарности» я погру-

зился в горячку избирательной кампании и служил ее делу. Я видел

страну, переходящую от диктатуры к инфляции, где экономические неу-

рядицы переплетались с робкими радостями демократии. Я увидел па-

раноидальный психоз, нашпигованные «жучками» кабинеты, в которых

правду говорили лишь намеками и шепотом.