Национальные приоритеты

Это и происходит, о чем свидетельствует внешнеторговая статистика: структура импорта меняется в пользу машин и оборудования. Доля этих товаров в импорте в январе – апреле составила 44 %, в то время как в январе – апреле прошлого года она составляла лишь 41 %. Это говорит о том, что более производительное и технологичное импортное оборудование в результате укрепления рубля становится доступнее для российских предприятий.

В среднесрочной перспективе повышение реального курса национальной валюты – процесс, видимо, неизбежный. Но важна тактика курсовой политики. Повысить курс рубля можно резко, но тогда нам не избежать спада во многих отраслях обрабатывающей промышленности, мы придем к дефициту торгового баланса, возникнут проблемы с доходной частью бюджета. Можно же допускать плавное повышение реального курса рубля, как это происходит сейчас. Тогда экономика успевает приспосабливаться к действующим реалиям. Второй путь значительно лучше. В целях борьбы с инфляцией есть достаточно действенные инструменты помимо валютного курса.

– Если говорить дальше о финансовой системе страны, то хочется затронуть вопрос об основных приоритетах ее развития. У нас складывается ощущение, что финансовая политика, в частности политика Центрального банка, сегодня слишком осторожна и не использует всех тех возможностей, которые нам дает прекрасное состояние государственных финансов. Если есть много денег и есть рыночная система, то не следует ли создать условия для вливания денег в рыночную систему не напрямую через инвестиции в конкретные проекты, а опосредованно, например, через систему госгарантий или систему рефинансирования? Всем известно, как строили железные дороги в России в концеXIXвека. Компании выпускали облигации, и эти бумаги гарантировались государством, к тому же платежи по ним освобождались от налогов при выпуске облигаций. Конечно, это нагрузка на госбюджет, но вот они – дороги, мы до сих пор по ним ездим!

– У меня нет готового ответа на этот вопрос. Очевидно, что надо оставаться в существующем макроэкономическом поле. Конечно, любое строительство, основанное на акционерном капитале, да еще и при наличии государственных гарантий, – эффективная вещь. Вопрос, какой ценой для макроэкономики это происходило. Мы же сейчас этого не чувствуем. Не знаем, например, какая была инфляция, происходило ли реальное укрепление того самого дореволюционного рубля.

– В тот период Сергей Витте добился реальной конвертируемости рубля.

– Это, безусловно, косвенное доказательство того, что с инфляцией было более или менее в порядке. Но что, например, происходило с товарной корзиной? Что сколько стоило, как это сказывалось на уровне жизни?

– Тогда и голод бывал…

– Значит, можно предполагать, что всплески цен на зерно, хлеб, соль были обычным явлением. Поэтому говорить о том, что имперская экономическая система была сбалансирована, я бы не стал. Наоборот, мне кажется, она была крайне разбалансирована. Другое дело, что качество этой разбалансировки значительная часть людей просто не чувствовала. Многие люди находились на очень низком уровне потребления, жили впроголодь, другие почти постоянно жили в Баден-Бадене, где эти колебания тоже не имели значения.

Но возвратимся к нашей финансовой политике и к функциям Центрального банка. Наша резервная система в целом со своими задачами справляется. Другой вопрос, что в ряде случаев голая финансовая схема выдавливает экономический прагматизм. Достаточно продуктивной для Центрального банка (если не сейчас, то в относительно близком будущем) была бы идея разделения надзора и собственно банковского регулирования, с одной стороны, и функции контроля за текущими параметрами финансовой системы, а также рефинансирования банков – с другой. То есть кредитования экономики в целом и отдельных институтов этой экономики в частности.