Национальный характер тувинцев

Аргументация филолога следующая. В тувинских героических сказаниях эпический фон весьма слабо связан с какой-либо общностью (племенной, кастовой) людей, населяющих эпический мир. Героями чаще всего выступают хан, маадыр (богатырь) и простолюдины, между которыми не видно строгой подчиненности. Отсутствуют боевые дружины, военные баталии, межплеменные схватки с целью завоевания чужой земли. Грабители, опустошившие аал-стойбище главного героя произведения, уезжают в свой «эжелей торээн чурт», т. е. в отчий край, где они родились и стали его наследственными владельцами. При этом они старательно прячут свои следы, не оставляя сведений о стороне света, откуда пришли, куда ушли. Как писал Д. С. Куулар, богатыри тувинских сказаний не имеют небесного происхождения, как Гэсэр, но имеют на небесах своих покровителей-защитников и друзей. В редких сказаниях тувинцев фантазия их творцов поднимает богатырей в небесное царство, но там не бывает богатырских турниров, не проводятся пиры по случаю женитьбы богатырей.

Всё это привело филолога к мысли о том, что наиболее значительные произведения тувинского фольклора были созданы в период до господства тюркского каганата в Туве25, т. е. до времени формирования собственно тувинского этноса. Соответственно, эпические произведения фольклора тувинцев являются местными вариациями общих мифов, сюжетов, образов. У них есть свои особенности, но в самых общих чертах это локальные проявления единого наследия тюркоязычных, монголоязычных народов региона. Наиболее обширный круг источников в этом плане изучили и представили как целое новосибирские ученые, которые в конце 1980-х гг. издали коллективную монографию «Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири», состоящую из трех частей «Пространство и время. Вещный мир» (Новосибирск, 1988)26, «Человек и общество» (Новосибирск, 1989)27 и «Знак и ритуал» (Новосибирск, 1990)28. Приведем основные сюжеты оттуда.

Традиционная картина мира кочевников Южной Сибири, согласно мифологическим воззрениям из древних пластов фольклора, выстраивается следующая. Мир состоит из трех сфер: верхняя – небо, светила, вершина горы, крона дерева, исток реки, птица; средняя – ствол дерева, долина, человек, животное; нижняя – корни дерева, пещера, ущелье, вода, животные, обитающие в норах, рогатые животные, нижний мир. Небо (тенгри) обожествлялось, и ученые говорят об особой религиозной системе – тенгрианстве.

Наряду с вертикальной структурой пространства в тюркской традиции обнаруживается и горизонтальное членение мира, по сторонам света (с использованием оппозиций «правый – левый», «передний – задний»). Настоящее мыслилось лишь как воспроизведение прошлого, опора на которое давала человеку уверенность в сегодняшнем дне. Родная земля – понятие не только географическое, это пространство воспринималось эмоционально. Она почиталась, ей поклонялись. За границами своей земли были чужие владения, а еще дальше – вообще малоизвестная местность. Своя земля имела несколько маркеров – объектов, которые служат своеобразными метками: гора-прародительница, дерево, коновязь. В зависимости от того, как люди хозяйствовали, так они и относились к своей территории, к окружающему миру. Скотоводы и земледельцы больше «очеловечивали» пространство, чем охотники и собиратели, а большая часть народов Южной Сибири сочетала эти виды деятельности.

Максимально освоенным и усвоенным человеком пространством для человека было жилище, затем по степени освоенности было пространство, которое примыкало к жилищу, но было ограничено коновязью, загоном для скота, хозяйственными постройками. Затем шла хозяйственно освоенная родом (семьей) территория.

Люди – жители средней сферы – делили свою часть мира с духами – хозяевами гор, лесов и вод, а также перевалов, источников-аржаанов. Посредниками между миром людей и духов являлись шаманы – люди с особыми знаниями и способностями, могущие общаться с духами, влиять на них, в том числе управляя природными стихиями.

Отражение этих общих представлений для населения всего региона мы можем увидеть, например, в тувинском героическом сказании «Бокту-Кириш и Бора-Шэлей»: