Нацистская оккупация и коллаборационизм в России, 1941—1944

Боевые действия на фронтах Великой Отечественной войны и обострение ситуации в тылу у вермахта заставили германскую администрацию к концу 1942 года приступить ко «второй степени реформы». В ней предполагалось перейти к иной форме землепользования — единоличное хозяйство на основе земледельческого товарищества. Закон предусматривал раздел между группами крестьян или отдельными крестьянскими хозяйствами производственного и тяглового скота и сельскохозяйственных машин и давал право единоличной обработки и сбора урожая. Было предусмотрено, что животноводство при этом порядке землепользования ведётся исключительно единолично и не подлежит никаким ограничениям.

С 1943 года начинается третий этап аграрной политики оккупантов. В этот период нацисты намеревались осуществить переход от «общинных хозяйств» к «товариществам по обработке земли», а в северо-западных районах РСФСР ввести отрубную и хуторскую систему и сделать попытку перехода на единоличное владение землей.

Ведомства А. Розенберга и Й. Геббельса подготовили специальный секретный документ для хозяйственных и военных организаций, получивший название «Пропагандистское толкование аграрного порядка». В разделе документа «Общее рассмотрение аграрного порядка с точки зрения пропаганды» исследовались основные направления пропагандистской работы оккупационных органов, рассматривались допущенные ошибки и давались директивные указания по дальнейшему проведению нацистской аграрной политики в оккупированных районах Советского Союза. Немецкие пропагандисты отнесли к ошибкам 1942 года то, что «в пропаганде не были выделены основные вопросы». К главным проблемам, которые волновали крестьян, они теперь относили следующее: «Коллективное или единоличное хозяйство? Будут ли распущены колхозы? Произойдет ли раздел колхозной земли между крестьянами?» ⁵².

В условиях коренного перелома в Великой Отечественной войне 3 июня 1943 года немцами была была обнародована декларация «О частной собственности на землю». Объявлялось о том, что «в освобождённых областях начался переход на хутора и отруба. Отруб и хутор — это та форма землепользования и землевладения, которая займёт преимущественное место в сельском хозяйстве будущей новой свободной России» ⁵³. Нацисты рассчитывав ли, что этот закон сможет повернуть ход войны. Для этого готовились крупномасштабные акции по распространению информации о нем по обе стороны линии фронта.

Указ о формах землепользования на востоке, подписанный Альфредом Розенбергом, декларировал «поощрение и защиту частной собственности». Объявлялось, что земля переходит в личное пользование крестьян. При этом отмечалось, что «право на землю имеют все, кто обрабатывает её своим трудом… в том числе лица, временно отсутствующие: находящиеся на военной службе как в вермахте, РОА, так и в Красной Армии, эвакуированные или увезённые большевиками, а также занятые в настоящий момент на работах в Германии или находящиеся в плену…» ⁵⁴.

Намеченные оккупантами пропагандистские мероприятия и директивные указания на 1943 году были направлены на дальнейшую эксплуатацию сельского населения, получение бесплатной сельскохозяйственной продукции для вермахта и населения Германии. Но значительно изменился тон, которым нацисты говорили с русским крестьянином. На смену приказам, угрозам и презрительным рассуждениям о «миссионерской роли немцев среди славян» пришло заигрывание и призывы «стать верным союзником в борьбе с жидо-большевизмом». Теперь в декларациях, обращенных к сельскому населению, появились такие выражения: «крестьянство как передовой слой населения», «русский крестьянин должен быть достоин великой чести — работать на собственной земле». Жителей деревень запугивали не только тем, что «большевики возродят колхозы», но и ссылкой в Сибирь и сталинскими лагерями.

Провал этой хорошо задуманной акции можно объяснить тем, что в 1943 году за немецкими словами и делами не было никакой реальной основы. На практике захватчики стремились всячески увеличить все виды поборов с крестьян. Так, в приказе по Смоленской области от 28 апреля 1943 года оккупационные власти писали: «Если в 1943 году военный сбор по птицеводству исчислялся в зависимости от поголовья птицы в хозяйстве, то с 1 сентября 1943 года сдача птицы и яиц будет производиться каждым крестьянским двором независимо от того, имеется ли птица в хозяйстве или нет» ⁵⁵. В другом приказе отмечалось: «План мясопоставок с 1 сентября 1943 года по 31 августа 1944 года будет доведен до каждого двора, таким образом, участвовать в нем будут не отдельные лица, а все члены общин независимо от того, имеют ли они животных или нет» ⁵⁶. В этих условиях все шире практиковалась коллективная ответственность деревенских жителей при сдаче оккупационным властям различных продуктов питания.

Однако несмотря на все усилия оккупантов объем сельскохозяйственных заготовок продолжал сокращаться.