Нацистская пропаганда против СССР. Материалы и комментарии. 1939-1945

Проданные. Читатель уже знает, что в СЛОНе есть командировки с заключенными, проданными СЛОНом лесозаготовительным организациям «Кареллес» и «Северолес» для работы у них на лесопильных заводах, на погрузочно-разгрузочных работах, по валке и сплаву леса. СЛОН практикует, однако, продажу не только грубого физического труда, но и труда высококвалифицированного – главным образом труда разного рода инженеров и техников. ОГПУ поступает умно; чтобы заставить инженера и техника работать для «социалистического строительства» и для выполнения плана пятилетки бесплатно, оно нужных людей арестовывает, предъявляет им какое-либо обвинение и ссылает на сроки от 5 до 10 лет в СЛОН. Найти обвинение для инженера и техника – дело для чекиста простое. Часть таких заключенных СЛОН использует в своих собственных предприятиях, а другую часть, по директиве из ОГПУ, продает разного рода хозяйственным организациям Карелии, Мурманского края, Архангельской губернии и Мурманской железной дороги. Продажная цена на инженера колеблется от 300 до 800 рублей, а на техника – от 100 до 400 рублей в месяц; от СЛОНа же эти инженеры и техники получают немного и одинаково – 9 рублей 29 копеек в месяц, то есть «усиленный паек». И представьте себе – все эти инженеры и техники работают очень хорошо: они ведь знают, что в противном случае им грозит работа в лесу и смерть.

Ссылка. Как и за что крестьяне, в связи с коллективизацией сельского хозяйства, попадают на принудительные работы в СЛОН, а их семьи – в ссылку на поселение? Передам свои личные впечатления о том, как крестьян везут на поселение и как они там живут. Для примера беру ссыльных на Хибинских апатитовых залежах, что северо-восточнее разъезда Белый Мурманской железной дороги, примерно верстах в тридцати южнее Мурманска.

Ранней весной 1930 г. по Мурманской железной дороге было отправлено на Хибинские апатитовые залежи 18 эшелонов с крестьянскими семействами. Мне, как представителю ИСО, приходилось встречать эти эшелоны на станциях Кемь и Кандалакша и присутствовать при отправлении их дальше.

Представьте себе эшелон в 32 – 35 товарных вагонов. Все вагоны битком набиты стариками, женщинами и детьми – малолетними и грудными. Двери и люки вагонов наглухо закрыты, и на станциях, через которые эшелон проходит, никто не подозревает, какого рода груз перевозится в этих вагонах.

Когда наступает ночь, чекисты из ИСО с фонарями приходят к вагонам, лезут в них и начинают делать поверки. Сколько раз приходилось наблюдать: чекисты раскрывают двери вагона, а навстречу им несутся из вагона истерические крики и отчаянный плач женщин и детей. Случалось иногда, что в темноте и тесноте задавлен ребенок, мать рыдает, спрашивает, куда теперь ей деть ребенка; чекисты не обращают на нее никакого внимания.

В пути следования ссылаемые стоят на ногах, ибо такая теснота, что им нельзя ни лечь, ни сесть; едут в совершенной темноте без ламп и свечей; в холоде, так как печей в вагонах нет. На разъезде Белый, где из вагонов высаживают для отправки пешком на апатитовые руды, приходилось наблюдать, как чекисты-надзиратели 5-го отделения СЛОНа, расположенного в районе Хибинских апатитовых залежей, кричат всем этим женщинам, старикам и старухам: «Вылетай из вагонов пулей! Стройся в четверки!» Матери тщетно заявляют, что их дети или старики-родители остались в вагоне, потому что их в тесноте задавили. Как сейчас помню; заглянул в вагон и увидел на полу нескольких стариков, умерших в пути. На заявления крестьян о мертвых надзиратели отвечают страшной бранью и приказанием «не разговаривать». После отправки партии трупы умерших выбрасываются чекистами в какую-нибудь яму и зарываются... Выстроенная партия, с обычными предупреждениями о том, что «шаг влево – будет применено оружие», отправляются к месту поселения.

Кроме старой, изорванной одежды и таких же постельных принадлежностей, у ссылаемых ровно ничего нет, так как все остальное, что у них было прежде, все решительно – вплоть до лучшей одежды – конфисковано и переведено в собственность коллектива. Им не оставлено ни посуды, ни какой-нибудь другой утвари для устройства на новом месте. По прибытии к месту поселения ссыльных размешают точно в таких же бараках, как и заключенных в СЛОНе. Старушки, старики, матери и малые дети – все находятся в общем бараке, все спят вповалку на общих нарах. В бараке холод, грязь, сырость, вонь, вши и темнота.

Пища им дается еще хуже, чем заключенным Северных лагерей. За нее они должны работать на разработках апатитовых руд и в лесу. Режим их почти ничем не отличается от режима заключенных: их так же сажают в карцер, так же утром и вечером делают поверку, расстреливают, если они пытаются бежать.

Все эти условия порождают огромную смертность – особенно среди стариков и детей.

Борющиеся. Как ведут себя заключенные в СЛОНе? Как отвечают они на ежедневные издевательства над ними? Все покорно сносят, пассивно сопротивляются, активно борются?